Фабрика протестной мысли

Российское общество поступательно наращивает социальную ткань, которую Георг Зиммель определяет как сотканную из неисчислимых человеческих взаимодействий.

Люди уже менее разобщены и начинают заботиться об общем благе — благе, которое окружает не только их семьи, но и соседей, подъезд, двор. Можно сказать, что присущий нам прежде некоторый цинизм отступает на второй план, а индивидуализм прогрессирует до коллективной заботы об окружающей среде, безопасности детей и взрослых (пример НКО «Лиза Алерт»), защите животных, эндемиков, лесов. Российское общество становится более «связным», более дружным. И в этом — более современным.

Мы понимаем, что важным катализатором формирования такого мировоззрения стал интернет — социальная ткань как продукт и социальная сеть как инструмент. Опыт коллективного взаимодействия в чатах, группах, каналах, безусловно, задает тон. Инфраструктура современной общественной жизни «отрастает»: от проблем собственного дома, двора до межрегиональных сетей, объединяющих по интересам.

Одновременно достаточно широкие слои населения — не элита, не нонконформисты, а верхняя городская страта — начинают «бухтеть» и высказывать свое мнение о недостатках, от местечковых до региональных и государственных.

Очень часто это недостатки на первый взгляд бытовые. Они окружают конкретные семьи, создают для них дискомфорт. Однако подобные повседневные неудобства на самом деле не локальны и тянутся к центральному институту власти. Больницы, школы, тарифы ЖКХ не имеют региональной привязки.

Начинает бродить не всегда на первых порах заметное недовольство. Сначала один человек, затем другой занимают определенную политическую позицию, не всегда очевидную и сперва разобщенную, локальную в силу географии и условий проживания: не хожу на митинги, но хожу на выборы; подписываюсь за кандидатов, которые открыто критикуют власть; не хочу подписываться за кандидатов; отправлю 100 рублей свободной прессе… Для подобного политического самовыражения уже создана вся необходимая инфраструктура. И у человека появляется понимание, которого прежде в российском обществе не было: что это такая же политическая акция. Таким образом я выражаю свое тихое, но недовольство.

Это еще не волна, но уже рябь по воде. И действительное назревание не всегда явных, но уже политических рисков приводит к очень большим издержкам у государства.

Подобные процессы характерны для городской среды. Надо понимать, что Россия давно не аграрная страна — «гегемонят» в наши дни горожане. Вырос объем свободного и потому политически активного населения. Три четверти россиян живут в городах: не всегда и не всем довольные, с фитнесом, телевизором и домашним Wi-Fi. Скотину кормить не надо, к земле (читай — урожаю) не привязаны, снег у дома почистят коммунальные службы. Свободного времени предостаточно, «чего-то хочется, а кого, не знаю».

Бульон недовольства начал закипать в прошлом году и таки приподнял крышку неудовлетворения своим бытом, своим местом в социально-политической материи российского общества.

Способность к координации через интернет позволяет наблюдать протесты как в открытом эфире, так и в офлайне. Помимо непосредственного участия в митингах, народ свою политическую позицию также выражает рублем, поддерживая ряд СМИ.

Одновременная демассификация СМИ, по меткому замечанию Элвина Тоффлера, привела к тому, что даже небольшие средства информации и коммуникации в наши дни стали не только усилителем и транслятором контента, но и производителем своего собственного. Они начинают определять стандарт поведения: читатель телеграм-каналов и ультралиберальных сайтов с презрением смотрит на потребителя «ящика», т.е. телевизора.

И вместе с тем темп производства и объем потребляемой нами информации ломают наши паттерны восприятия мира с немыслимой скоростью. СМИ и интернет-источники уничтожают уже созданные концепты и генерируют новые, и опять уничтожают, и опять генерируют в силу причин и задач, но никак не времени. В этой постоянно бурлящей информационной «каше» возникает эмоциональное раздражение, необъяснимое, как у ребенка, который заигрался и одновременно хочет и спать, и играть, отчего единственное его решение — это каприз и слезы.

Выход, как статус во «ВКонтакте»: «Все сложно».

Государственный институт не так гибок и будет пытаться навязать свой формат, который видится излишне механистическим, что ли. Однако будем честными: как в фильме «Терминатор-2», у героя Шварценеггера на самом деле не было шансов против «жидкого» робота, так и тактический выигрыш негибкого, «механистического» государства может превратиться в занозу, вызвавшую сепсис.

Любопытно было бы взглянуть на статистику прочтения, прослушивания аудио и скачивания в электронном формате антиутопий Джорджа Оруэлла и Олдоса Хаксли. Статистика интернет-запросов «1984», «Оруэлл», «Хаксли» за последние пару лет впечатляет.

Не могу гарантировать точность цитаты, приписываемой Отто фон Бисмарку: «Политика есть корабль, и умение лавировать между камнями, а не идти прямо по короткому пути и есть совершенная политика».

Очевидно заметные «камни» в виде различных протестов в политической истории России последних лет преодолеваются институтом власти в основном успешно. Однако, может, стоит настроить эхолот более тонко, более точно и обходить уже те препятствия, что невидимы под толщей воды, тем самым существенно снизив риск пропороть брюхо галере?