COVID-ение, конгруэнтность, школа

— Виктор Саныч, пожалуй, — самый главный сторожил нашей школы, и самая светлая голова как у нас в школе шутят. И вот, что называется, с больничной койки да за лекторский стол или парту, кому как нравится. Ваша фраза «Учить, лечить и защищать» в этом месяце сбылась. Первое, как психолог, как охарактеризуете состояние болезни? Каково оно?

— Это очень дискомфортно, могу подтвердить мнение большинства переболевших: ковид даже в легкой форме не похож ни на что. Для меня стало открытием (у меня был хороший врач, мы с ним были в контакте) то, что у нас совершенно не описан сценарий, связанный со средним течением болезни, с легкой ее формой, как в моем случае. Врач изначально настроен на то, чтобы не просмотреть тяжкие сценарии. Я не случайно об этом заговорил, потому что у меня теперь есть личный опыт и достаточно обширная социологическая практика. Сейчас, когда мы проводим исследования по ковиду, мы сталкиваемся с двумя полярными точками зрения. Первая, достаточно распространенная: какая замечательная ковидная медицина, как хорошо работают наши врачи и какие они молодцы и так далее. А вторая точка зрения достаточно неожиданная: «Вот почему врач не назначил мне антибиотики, почему врач не отправил меня на КТ?» У этих людей, как правило, негативная оценка работы и медицины как отрасли, и врачей как специалистов, и власти, которая все это допустила.

То есть у нас вокруг ковида сформировалось очень много стереотипов: например, обязательно должны быть антибиотики и КТ. У меня лечение обошлось без этого. Зачастую благодаря пропаганде и настройке на пугание ковидом, мы подозреваем, что врачи что-то делают не так, если не предпринимают экстренных мер, не везут нас тут же госпитализировать и так далее. Это интересно, с этим стоит поразбираться. По поводу вообще информационного сопровождения ковида. Всегда говорил и еще раз повторю: тезис, что с ковидом ничего не ясно, и все это продолжается, все это остается с нами — это очень важная вещь, на которую стоит обращать внимание.

Если говорить о запросе со стороны населения, то сейчас один из самых существенных запросов — баланс между ограничениями и экономический свободой.

Чтобы школы работали, чтобы дети учились, но при этом ограничительные меры для малого бизнеса и самозанятых действовали с минимальным ущербом.

В связи с этим, один из основных запросов: чтобы правила взаимодействия людей внутри общества, которые вводит власть, были максимально прозрачными и понятными. Вот у нас появился заболевший в коллективе: что это означает, как будем действовать и что будет происходить? Или снижается заболеваемость: как это отразится на ограничениях и к чему приведет?

Удивительно, но многие из этих простых вопросов в регионах остаются не разъясненными населению. Почему нужно действовать так, почему не нужно так, что происходит с коечным фондом и так далее. Самый главный, ключевой вопрос, на который стоит обратить внимание власти и партии власти, — насколько сама власть соблюдает те самые ограничения, которые она и вводит.

— Переходим к «учить».

— Честно говоря, я поражен масштабом, качеством отбора и составом участником политического проекта «Федеральный ПолитСтатрап». В этом смысле без ложной скромности могу сказать, что являюсь очевидцем большинства событий, происходящих в высшей партийной школе.

Этот проект стоит особняком в силу масштабности, серьезности, высокого уровня требований и очень высокого уровня ответственности на выходе.

Мне кажется, что один из показателей — это получение практики прямо во время обучения. Узнали теорию, а теперь давайте будем это пробовать в реальных боевых условиях, как в военное время. События этих четырех недель разворачивались именно в таком режиме.

— В сухом остатке — ответственность, масштаб, очень высокий уровень состава, качественный подбор по практике и теоретической части. Много подходило слушателей к Вам в перерывах и какие вопросы задавали?

— По количеству вопросов «Федеральный ПолитСтатрап» превзошел всех. Если бы было время, вопросы бы продолжались и продолжались. Тоже самое касается и меня. Если классифицировать вопросы, то в основной массе они были сугубо практическими: «Вот я делаю вот так» или «Я пробовал вот так. Как можно сделать так, чтобы это работало лучше?». Это очень конкретные, прикладные вопросы. Второй вид вопросов показывает, прежде всего, позиционность того, кто этот вопрос задает. Это люди, которые точно уже являются не исполнителями, а источниками задач и целей. Вопросы, которые они задают, показывают, что люди мыслят в достаточно широких рамках и нацелены на получение конкретных результатов: «Если мы сделаем вот так, то в сентябре это приведет вот к такому результату».

И третий вид вопросов — идеологические. Вопросы ценностные, они тоже имеют очень большое значение. Думаю, что сейчас как никогда политики начинают понимать, что политика это не актерская игра, не участие в некоей постановке и спектакле, а это все на самом деле. Эта конгруэнтность, то, как человек думает и что он делает, имеет очень большое значение. Для меня это тоже было очень показательным.

— Хорошо. Поскольку журнал на сегодняшний день — продолжение учебы, что хотелось бы сказать выпускникам?

— Я присоединяюсь к словам Романа Романова о том, что выпускники сами по себе являются мощным импульсом. Они сейчас являются источником энергии, знаний и новых подходов, которые они тут же начинают применять. Крайне важно, чтобы эта энергия, содержание и личные стремления попали в синергию с тем, что происходит в регионах и оказалось востребованным в правильном русле. Безусловно, продолжаю следить за нашими выпускниками, насколько это возможно в социальных сетях, в интернете и вижу, что на самом деле так и происходит. Действительно, очень мощный импульс и толчок, который дает свои результаты.

Хотелось бы пожелать, чтобы сохранялась эта точность, практичность, «прикладность» и нацеленность на результат, которую мы вкладывали в курс «федерального ПолитСтартапа».

— Мы наблюдаем то, что они качественно поменяли собственные соцсети?

—  Да, про это можно говорить очень четко и уверенно. Одна история — до, и вторая история — после. Корректировка в первую очередь, в сторону эффективности и улучшения личных и партийных результатов.

— Представим себе, что у них будет «вторая серия». Каким бы вы видели этот модуль, этот блок, если бы вдруг у них была возможность приехать еще раз?

— На первом модуле по содержанию были базовые вещи, без которых нельзя вообще. Второй модуль я бы видел с двух точек зрения. Безусловно, первое — это рефлексия личного опыта и использование новых подходов, которые они уже сейчас начинают применять. Второе — дальнейшее оснащение «тяжелым вооружением». Нужно развивать публичность, нужны более углубленные и прикладные практические занятия, связанные с новым политическим языком. Тема нового политического языка и коммуникаций точно была и остается темой номер один. Третье направление, на мой взгляд имеющее большое значение для продолжения, — стратегия, сборка компании.  Четвертое — это вещи, связанные конкретно с политтехнологической частью. И пятое — это, конечно, идеология с точки зрения ценностных вещей и разработки целостной картины. В том числе, ответ на вопрос о том самом образе будущего и устройстве общества в представлении замечательной партии «Единая Россия».

—Участники «ПолитСтартапа» уехали «с легким чувством голода» и  спрашивают, будут ли еще мероприятия.  Еще один вопрос. Евгения Стулова обратила внимание на большое количество женщин. Алексей Чеснаков говорил, о том, что женщины будут занимать серьезные управленческие посты. Вопрос гендерный и возрастной. Старикам тут место или нет? И второй вопрос: женщинам место в политике или на кухне?

—Могу сказать скорее как политтехнолог: обновление как ход, как способ вызвать эмоцию, привлечь внимание, начать коммуникацию по-другому, перезагрузить систему отношений — очень эффективный ход для текущего года. Здесь точно нет какого-то предпочтения. Обновление не означает, что должны прийти молодые и совсем другие. Не совсем так.

Обновление означает действовать по-другому, создать новый образ, новую коммуникацию.

Нет речи про возраст, нет заказа «дайте нам молодого человека до 25». Возрастные ограничения не носят запретительный категорийный характер «дайте нам до 50, или до 30, или до 35». При этом остается твердое убеждение, что политика — вещь достаточно ответственная. У нас с некоторым недоверием могут относиться к 18-летним политикам, в этом смысле политик в представлении большинства избирателей должен обладать социальным опытом и компетентностью прежде всего.

По поводу женщин. Мы, социологи, часто сейчас говорим в сторону руководителей регионов про один из самых востребованных образов отца. Этот образ дает защиту, заботу, обеспечивает, выступает гарантом и так далее. Если есть запрос на мужскую отцовскую роль, понятно, зачем в условиях кризиса нужен лидер, отец. На самом деле, всегда есть место и для женской роли. Если у нас защита и забота, качественная коммуникация становятся важными востребованными запросами от населения, то весь этот поведенческий спектр связан с ролями вообще, и с женскими ролями в политике в том числе. Уверен, что есть определенные вещи, которые эффективно, изящно и хорошо делают женщины-политики. Масса тому примеров и в партии «Единая Россия». Могу твердо утверждать, что запрос на женщин в политике есть, он очень высок. По большому счету, в условиях кризиса и той пандемийной рамки, в которой мы находимся, требования мужчина или женщина — это вторичное. На первом плане — конкретная польза, конкретная компетентность и готовность того или иного политика работать для людей, или, как говорит наш президент, заниматься служением. Вот это имеет гораздо большее значение.

— Последний вопрос, нашим читателям журнала «Парта» небольшое напутствие на ближайшие полгода?

— Сложный год, поэтому понятно, что с наступлением весны политическая тематика оживится. Если зимой на фоне коронавируса и экономических вызовов люди выборов не замечают, то чем ближе будет становиться дата выборов, тем больше будет появляться политических тем, дискуссий и обсуждений. Основное политическое событие этого года — выборы депутатов Государственной Думы, но у нас еще есть выборы 39 заксобраний и пока непонятно с конечной цифрой высших должностных лиц. В любом случае, основной вызов этого года — партийный, то есть партии должны будут показать свою состоятельность, подтвердить свою квалификацию и статус, если речь идет про думские партии. А для новичков — это будет дебют, экзамен на состоятельность.

Могу сказать, что нужно смелее расставаться со стереотипами и ограничивающими убеждениями, с которыми мы сталкиваемся в рамках ВПШ: «вот, избиратели думают про нас так, и это непреодолимо». Поверьте, многие вещи подверглись значительной динамике, у нас появились новые возможности, но для нас появились и новые запросы, и критерии эффективности. Если говорить грубо, так, как мы действовали раньше, сейчас действовать нельзя.

Нужно обновляться, действовать по-новому, формировать свой собственный образ, отвечать на ключевые вопросы: кто мы, зачем, что мы собираемся сделать для жителей, почему мы, за кого мы и против кого. Ответы на эти вопросы придется давать заново.

Мне очень нравится идея коллеги Алексея Чеснакова о том, что каждый политик, партиец должен составить для себя некий идеологический основной словарь с ответами на эти вопросы. Что такое партия, почему партия? Это очень важно, без ответов на эти вопросы в этом году точно не обойтись.