Александр Донецкий
Для начала определимся в терминах, заявленных в названии и подзаголовке этой статьи. Пойдем по порядку. Первая химера и есть сам условный «либерализм» — обязательно в кавычках. Потому что без кавычек это слово вообще ничего не означает; его смысл всегда необходимо уточнять, обговаривать, толковать: что именно имеется в виду? Что такое на самом деле, в данном конкретном случае, этот пресловутый «либерализм»?
Как только мы начинаем уточнять значение, то есть задавать вопросы и мыслить критически, мы тут же этот самый «либерализм» деконструируем, развинчиваем, разоблачаем и тем самым развенчиваем. Начинается собственно деконструкция понятия, а заодно и явления: мы вскрываем его настоящий смысл, его сущность.
Что такое наш «либерализм» в кавычках? Ни в коем случае не расхожее определение из учебника политологии. В учебнике сказано, что либерализм (от латинского слова liberalis 'свободный') есть философское и общественно-политическое течение, провозгласившее высшей ценностью человеческого существования права и свободы индивида.
Наш «либерализм» в кавычках к этому определению не имеет почти никакого отношения. Совпадают только слова, их звучание, фонетическая оболочка, но вовсе не явления, которые за этими словами скрываются. Однако в головах людей неизбежно возникают ложные ассоциации, туман и путаница. Чем отличаются друг от друга либерализм из словаря и «либерализм» реальный?
Вот только один наглядный кейс: в России вот уже тридцать с лишним лет существует целая парламентская партия, которая так и называется — «Либерально-демократическая партия России», представляющая скорее консервативный и национал-патриотический, нежели либеральный политический проект. Можно даже утверждать, не боясь ошибиться, что официальное название ЛДПР противоречит ее подлинной идеологии. Тем не менее мы легко и по привычке называем членов партии Жириновского «либерал-демократами», хотя по своим политическим взглядам они зачастую никакие не демократы и уж точно никак не либералы. И те «либералы» в кавычках, которые исповедуют наш «либерализм» в кавычках, считают жириновцев своими злейшими политическими оппонентами и даже врагами.
Здесь нужно понимать, что многие слова при их использовании в живом языке часто значат вовсе не то, что в словаре, и это нормально. Словари (а это книги, которые пишут люди) стараются поспевать за жизнью, но это не всегда у них получается. Жизнь быстротечней и богаче любых дефиниций. «Суха теория, мой друг, везде, но древо жизни пышно зеленеет» (Гете).
Кроме того, нельзя забывать, что многие слова в живой речи наделены так называемыми коннотациями, то есть сопутствующими им эмоционально окрашенными дополнительными созначениями, смыслами — положительными либо отрицательными.
Например, в словаре термины «демократия» и «демократы» имеют нейтральные значения. А вот в живом языке после катастрофических «либеральных» реформ 90-х годов ХХ века эти слова приобрели отчетливый негативный смысл, что даже закрепилось появлением характерных оценочных эпитетов-неологизмов: «дерьмократия», «дерьмократы».
Нечто похожее произошло и с когда-то вполне благопристойными словами «либерал» и «либеральный», тоже получившими свои оценочные пары: «либераст» и «либерастический». Так народ зафиксировал в языке однозначно резко отрицательную оценку целого явления политической жизни страны. Все это обязательно нужно иметь в уме и памяти, когда мы начинаем уточнять значения всем известных слов и понятий, в том числе и таких химерических, как наш «либерализм».
Теперь попытаемся дать определение нашей химере. Еще раз: так что же такое «либерализм», о мифологии которого мы взялись размышлять? Очевидно, что «либерализм» — это термин, своего рода бренд, этикетка, репрезентирующая некий комплекс, набор ходячих представлений и популярных стереотипов, которыми оперирует и манипулирует так называемая «либеральная оппозиция»: политические и общественные деятели, авторы и публицисты, группирующиеся вокруг «либеральных» средств массовой информации — радио «Эхо Москвы», телеканала «Дождь», сайта «Каспаров.ru» и других; позиционирующие себя в роли мыслящей части общества (интеллигенции), видящей в своем противостоянии власти особую миссию.
«Оппозиционерами» (от латинского oppositio 'противопоставление, возражение') эти спикеры называются потому, что критикуют власть и ее институции — Президента, Правительство, правящую Партию «Единая Россия», государственные СМИ. При этом в своей полемике с властью «либеральные» публицисты активно используют популярные мифы (здесь в значении 'ложные идеи, заблуждения, сказки'), то есть некоторые устойчивые выражения, представления, мемы, ставшие для них чуть ли не аксиомами, готовыми тезисами, не требующими никаких доказательств, например: «Россия — империя зла», «тюрьма народов», «кровавый режим», «победобесие», «совок» и так далее.
Эти вербальные формулы просто принимаются на веру, и все: либо так, либо никак; либо «верно», либо «неправильно». Всякий исторический или философский анализ для «либерального» дискурса излишен, чужд и даже вреден. Научный дискурс противопоказан и действует на «либерального» публициста, как чеснок на вампира.
Одновременно «либеральные» мифы служат для самих «либералов» и потребителей их речевой активности своего рода маркерами, словами-паролями, назначение которых — отделять «своих» от «чужих». «Свои» проглатывают «либеральные» формулы целиком, некритически, превращают их в некие избитые истины, «символы веры», догмы. «Чужие» пытаются эти формулы подвергнуть сомнению или даже опровергнуть. С «чужими» чаще всего разговор короткий — они просто выбрасываются из полемики, отсеиваются в «бан». Или ты принимаешь «либеральный» миф, полностью соглашаешься с ним, или мгновенно превращаешься во врага, в «апологета режима», с которым спорить не только глупо и бесполезно, но и не нужно. Фундаментальное и корневое качество «либерального» мышления — его принципиальная нетерпимость к другому мнению: в споре истина не рождается. Это мышление крайне агрессивно («если вы не с нами, то против нас»), оно не терпит никаких возражений, принципиально чуждо диспуту. Всякая иная точка зрения подвергается публичной диффамации и осмеянию. Держателем «правды в последней инстанции» может быть только и исключительно «либерал».
Известная фраза Вольтера «Я не разделяю ваших убеждений, но отдам жизнь за то, чтобы вы могли их высказать» — совсем не про «либералов». Наоборот, большинство «либералов», несмотря на внешнюю декларацию якобы «свободы мнений», готовы сделать все возможное для того, чтобы заткнуть оппонента раз и навсегда. Нетрудно заметить, что все эти родовые черты напоминают способ функционирования классической тоталитарной секты. Сравнение «либералов» с сектантами имеет давнюю полемическую традицию. Симптоматично, например, что с недавних пор сторонников политика Алексея Навального иронично называют «сектой свидетелей Навального». Ассоциации с известной религиозной организацией, запрещенной в России, прозрачны.
«Либеральный» дискурс (здесь — речевые практики «либералов») апеллирует прежде всего к эмоциям и чувствам реципиента (читателя, слушателя и зрителя), старается вовлечь в систему своих смысловых и знаковых координат вовсе не логичностью изложения и последовательностью рассуждений, но силой и яркостью образов, предлагаемых в качестве бесспорных и несомненных истин, своего рода китов, на которых весь этот дискурс и держится.
Выньте из фундамента «либерального» дискурса его мифологию, как вся шаткая постройка его аргументов и доказательств тут же неминуемо обрушится.
Такова «империя зла», образ-фикция, подстилающая и оправдывающая любой бред и абракадабру записного «либерала». В качестве «неубиваемого» козыря «либерал» вытаскивает из рукава «империю зла» всякий раз, когда ему нечем крыть и все аргументы в споре закончились.
Что такое эта «империя зла»? Словесная этикетка, за которой тут же всплывает в сознании крайне размытый, эклектичный и мутный образ, слепленный из всего, что только можно было в него вставить; это именно что химера, невообразимый, сюрреалистический монстр, длящийся во времени и пространстве.
Если античная Химера, порождение великана Тифона и Ехидны, по свидетельству Гомера, имела голову и шею льва, тело козы и хвост в виде змеи, то «империя зла» — это чудовище о трех огнедышащих головах: «мракобеса и изувера» Ивана Грозного, «усатого тирана» Сталина и «узурпатора власти» Путина; с монструозным туловищем, составленным из «тоталитаризма», «перманентного террора», «голодомора», бараков и вышек ГУЛАГа, репрессий и несвободы, межконтинентальных баллистических ракет «Сатана», безликих панельных хрущевок, тотального вещевого и продуктового дефицита, бесконечных советских очередей, дрянной одежды отечественного пошива, водки по талонам и запаха одеколона «Шипр» — словом, всего того, что вызывает у «либерала» праведную ненависть и чувство омерзения. По желанию «либерал» вправе добавить в эту пугающую отвратительную мешанину какие-то дополнительные элементы, признаки и краски — в этом смысле «империя зла» есть подлинное творение киберпанка*, настоящий художественный трансформер.
Подчеркнем еще раз: этот фикшн, вымысел, образ-мутант крайне эклектичен и принципиально алогичен, но в этом и заключается его мощь, сила внушения: сны разума, отсутствие рационального познания только и способны порождать подобных чудовищ. У каждого «либерала» свой портативный клон «империи зла», используемый, надо признать, чрезвычайно эффективно: стоит извлечь из небытия незамысловатое звуковое сочетание «империя зла», как все сразу понимают, о чем идет речь, и никакие аргументы уже вроде не нужны: «пипл», по известному выражению, «хавает».
Само словосочетание «империя зла» (по-английски Evil Empire), как принято сегодня говорить — мем, напомним, запустил в широкий политологический оборот 40-й президент США Рональд Рейган — так он назвал СССР в своем выступлении перед Национальной ассоциацией евангелистов Америки во Флориде 8 марта 1983 года.
У литературного выражения «империя зла» имеются референсы (отсылки). Во-первых, к истории: «осью зла» в США в годы Второй мировой войны было принято называть гитлеровскую Германию и ее союзников по коалиции; во-вторых, к художественным продуктам массовой культуры — комиксам Marvel и DC, а также к одному из первых голливудских блокбастеров в жанре космической фантастики — «Звездным войнам» Джорджа Лукаса.
Разумеется, у «империи зла» (и вот это ее качество особенно важно подчеркнуть!) имеются народные архетипы и литературные синонимы: в фольклорной картине мира территория действия всегда четко делится на изначально посюстороннее «Доброе царство» и потустороннее «царство Зла», на область Света и Жизни и область Тьмы и принципиального Небытия. То есть «империя зла» взывает к неким первичным представлениям человека, к его с детства усвоенным культурным кодам, вызывая наивные, иррациональные переживания и страхи. Собственно, поэтому «империя зла» и наделена столь цепляющей силой внушения. Показателен один из синонимов, в последнее время часто используемый «либеральными» публицистами, — Мордор ('черная страна') из легендариума Дж. Р. Р. Толкина. К тому же и сам термин «империя» (от латинского слова imperium 'власть') в повседневном языке наделен негативными коннотациями: империя — это то, что устанавливает и подавляет (репрессирует), лишает свободного выбора. Не зря одно из устоявшихся определений Российской империи — «тюрьма народов».
Все это кажется некой фантастикой или волшебной сказкой, но в том-то и фокус, что смысловой комплекс «империи зла» внутренне присутствует в «либеральном» дискурсе как некая онтологическая константа: даже когда она не называется вслух или не обозначается на письме, она наличествует в высказывании между строк — в виде подтекста или контекста.
Для правоверного «либерала» «империя зла» вовсе не вымысел или идеологический конструкт, а совершенно реальное бытие, обладающее всеми ресурсами художественного воздействия. Как сформулировал философ Алексей Лосев в своем программном исследовании «Диалектика мифа»: «…мифология есть не наука, а жизненное отношение к окружающему. Миф ни с какой стороны не научен и не стремится к науке; он совершенно не научен, вернее — вненаучен. Он — абсолютно непосредственен и наивен и не требует никакой специальной работы мысли».**
В самом деле, всякий вменяемый и более-менее образованный человек вроде бы понимает, что в реальном мире нет никаких «империй зла» или «империй добра», все это не более чем художественные образы; в истории любого государства, начиная с самых древних царств, достаточно мрачных страниц, и в истории, допустим, той же Британской империи их ничуть не меньше, чем у империи Российской (а то и побольше будет), то есть все эти определения «злой», «добрый» суть пропагандистские клише. У всякой страны есть свои геополитические и экономические интересы, и нет какой-то одной «злой воли» или «темного замысла», ведущего к тем или иным государственным актам и историческим событиям.
Однако «либералу» этот простой и очевидный тезис не нужен. Для создания «правильной» картины мира ему жизненно важно отделить область Света, в качестве которой, к примеру, выступает коллективный Запад или «святая оппозиция», от области Тьмы, от искомой «империи зла», в роли и под маской которой (в зависимости от того, о каком периоде отечественной истории идет речь) выступает то Московское царство, то Российская империя, то Советский Союз, то современная «путинская» Россия.
Почему именно так выглядит черно-белый универсум «либерала» и почему «либерал» всегда на стороне Запада, а не своей Родины, — вопрос другой и требующий отдельного разговора, но что этот универсум устроен именно как своего рода онтологическое противостояние «Добро vs Зло», не подлежит сомнению и давно стало фактом массового политологического сознания.
* От английского cyberpunk — жанр научной фантастики, отражающий упадок человеческой культуры на фоне технологического прогресса в компьютерную эпоху. Произведения, относимые к жанру «киберпанк», описывают антиутопический мир будущего, в котором высокое технологическое развитие сочетается с глубоким упадком или радикальными переменами в социальном устройстве.
** Лосев А. Ф. Диалектика мифа. // Лосев А. Ф. Миф. Число. Сущность. М., 1994. С. 33
Александр Донецкий — писатель, журналист, кандидат филологических наук.