Андрей Савельев
Успехи на передовой в первую очередь зависят от благоприятной обстановки в тылу. Если тыл обеспечен, в прифронтовых городах у людей есть еда и вода, работают больницы и коммунальные службы, тогда и в окопах дышится легче. Бойцы Донбасса знают, что защищают свои семьи, а не думают, как им помочь материально.
В сегодняшних непростых условиях, когда многие освобожденные города и поселки фактически разрушены, гуманитарные задачи выполняют как официальные структуры, так и волонтеры. Помимо МЧС РФ и армейских тыловых подразделений, на Донбассе работают волонтерские организации, множество отдельных добровольцев, приехавших со всех уголков России, а также неравнодушные местные жители.
С первых дней взятия Мариуполя нашими войсками группа волонтеров «Молодой Гвардии Единой России» открыла центры гуманитарной помощи. Еще не стихли уличные бои, дома сотрясались от артиллерийской канонады, на дорогах неубранными лежали трупы, а молодогвардейцы, приехавшие по зову сердца из всех уголков России, уже принялись налаживать в городе мирную жизнь.
Их основная работа заключалась в том, чтобы помочь мариупольцам выжить. В городе продолжало оставаться большое количество людей, кто по разным причинам либо не успел эвакуироваться, либо не захотел. Поэтому в условиях гуманитарной катастрофы нужно было в кратчайшие сроки наладить поставки и раздачу продовольствия, питьевой воды и жизненно необходимых лекарств.
Отсутствие мобильной связи сильно усложнило коммуникацию между жителями. К волонтерам стали обращаться родственники пропавших без вести с просьбой найти их близких. На пятой неделе СВО только за сутки ребятам из МГЕР и «Волонтерской Роты» поступило более 1500 таких заявок.
На Киевской улице левобережной части Мариуполя для пациентов открыл свои двери центр первой медицинской помощи. Медперсонал был собран частично из местных и приехавших добровольцев из России. Врачи и волонтеры наряду с российскими солдатами ходили по домам и вывозили раненых и обмороженных больных.
Вступивший прямо в Мариуполе в ряды партии «Единая Россия» врач-доброволец из Нижнего Новгорода Валерий Максимычев так вспоминает свои первые рабочие будни в городе металлургов:
— Я и мой помощник Захар начали прием больных в маленьком уцелевшем кабинете в разрушенном частном медцентре, попутно раздавая им препараты из гуманитарной помощи ЕР. В первый же день я принял 101 пациента. Через несколько дней мы переехали в класс школы №5, поскольку к нам присоединились местные медики, да и больных становилось все больше. Потом стали приносить записки с просьбой о помощи от тех, кто не мог передвигаться самостоятельно. Так мы организовали скорую помощь, перемещаясь по городу на «буханке» и оказывая помощь на дому или вывозя пациентов в Новоазовск.
Всего на данный момент «Единая Россия» совместно с «Боевым Братством» и его «Волонтерской Ротой» только в Мариуполе открыли 15 гуманитарных центров, один медицинский центр и два полевых лагеря под Мариуполем для помощи беженцам.
Мне как специальному корреспонденту журнала ВПШ «Парта» удалось пообщаться со многими молодогвардейцами в Мариуполе и с врачом-реаниматологом Валерием Максимычевым, приехавшим туда в качестве добровольца. Но обо всем по порядку.
Последний раз на Донбассе я был восемь лет назад, весной-летом 2014 года. Мне только исполнилось 16 лет, когда в моем родном городе Киеве вспыхнул «майдан» и тем, кто оставался в здравом уме и не хотел кричать СУГС (сокращенное нацистское приветствие «Слава Украине. Героям слава»), пришлось или уехать, или замолчать. Всех инакомыслящих ждали репрессии. Тогда я принял решение покинуть родной город и уехать в Крым, где народ массово выступил против незаконного свержения власти в стране.
Несмотря на юный возраст, меня приняли в ряды местного ополчения в качестве полевого медика. Это стало возможным благодаря моим навыкам по оказанию первой медицинской помощи. А после возвращения полуострова в родную гавань я согласился отправиться в составе группы добровольцев на помощь восставшим против украинских радикалов-неонацистов жителям Донецка и Луганска.
Находясь почти три месяца под бомбежками в Славянске, я воочию убедился в том, что так называемые защитники ВСУ стреляют в первую очередь не по военным объектам, а по жилым домам. За весь период противостояния в этом городе мне довелось оказать медицинскую помощь и эвакуировать в госпиталь больше мирных жителей, чем бойцов ополчения. Об этом я пишу в своей автобиографической книге «Война в 16. Из кадетов в "диверсанты"». Тогда в книге была поставлена точка, а в войне нет.
Именно поэтому 24 февраля 2022 года я не питал иллюзий в отношении того, стоило ли нам «начинать первыми» и защищать многострадальный Донбасс от украинской агрессии. Я прекрасно знал, что война идет уже восемь лет, так как получал сводки о десятках погибших ежемесячно.
В начале мая этого года я вновь приехал туда, где люди сражаются за право жить на своей земле. Как многими членами и сторонниками партии, которые находятся там с самого начала спецоперации, мной руководило желание принести пользу общему делу и людям, живущим в этих непростых условиях.
Оказавшись в Донецке, я был приятно удивлен поразительной чистотой города. С последнего моего визита он стал еще краше и зеленее. Несмотря на ежедневные обстрелы ВСУ, все коммунальные службы работают в привычном режиме. Поливальные машины моют дороги, садовники разбивают цветники в парках, а в гостиницах приветливый персонал помогает заселиться гостям с «большой земли» в шлемах с надписью «Пресса» или с шевронами «Z». В общем, если бы не люди в военной форме и глухие звуки «прилетов» и залпов вдалеке, можно подумать, что находишься в одном из областных центров России. Надеюсь, скоро так и будет…
Кстати, знаю таких людей, которые искренне верят, что территория Донбасса — это давно уже выжженное поле и там, кроме военных и, как они говорят, наркоманов, больше никто не живет. Я таким советую лично приехать сюда и увидеть своими глазами, как тут живут люди.
А пока приведу цитату автора одного из телеграм-каналов, Дарины Алексеевой. Она как раз об этом недавно писала: «Часа, проведенного в республике, достаточно, чтобы понять, что жалость — это последнее, что от вас нужно гражданам ДНР. Это смелые, уверенные в себе люди, жившие восемь лет под бомбежками… Сам по себе Донецк — красивый, пропорциональный город, сохранивший в себе дух экономической столицы Украины».
В любом городе есть свои достопримечательности — они делают его неповторимым. В Донецке также есть места, где должен побывать каждый, кто приезжает сюда впервые. Однако, так как регион находится восемь лет в состоянии войны, эти места тоже не такие, как везде. Я, например, посчитал своим долгом обязательно побывать на «Аллее ангелов», где установлена мемориальная доска в память о погибших детях Донбасса, на месте гибели экс-главы Донецкой Народной Республики Александра Захарченко, а также у могил своих боевых товарищей первого командира батальона «Спарта» Арсена Павлова (Моторолы) и Героя России Владимира Жоги (Вохи).
Промышленный и экономический центр бывшей Украины усеян множеством златоглавых церквей. Поэтому после возложения цветов к Вечному огню в День Победы я с несколькими морпехами, приехавшими в небольшой отпуск после боев в Мариуполе, не смог не зайти в собор муромских чудотворцев Петра и Февронии. Новый храм меня поразил своим роскошным, богатым убранством, что еще раз подчеркивает пламенную и несокрушимую веру нашего народа. Ведь, как известно, большую часть средств на строительство любого храма составляют пожертвования церковной паствы — то есть простых людей.
Однако, восхищаясь красотами Донецка, мы совершенно не забывали о войне. Да и как о ней можно забыть, когда ты колесишь по городу с водителем — донецким шахтером, который рассказывает, как вчера уже второму его соседу оторвало голову во время обстрела ВСУ. А живет он в одном из районов Донецка. Сам он не планирует никуда уезжать, ведь кто же тогда будет защищать Родину? Только вот думает отправить в Россию жену с беременной внучкой. Говорит, срок уже большой: когда за рулем едет, живот в руль упирается. И ничего… Даже не эвакуировались еще.
Наш водитель В. про свою жизнь мало рассказывал. Все больше анекдоты травил. А кто знает донецких, тот понимает, что у них юмор настолько суровый, что им даже страшно со своими друзьями-сверстниками делиться. Благо я не запоминаю анекдоты и не умею их рассказывать. Но несколько шуточек я все же записал.
Вообще, у многих представление о войне сильно искаженное. Кажется, что там все очень серьезные и суровые. Но на самом деле на фронте концентрация юмора выше, чем в любом клубе стендаперов. Он может быть даже циничен, но всегда оправдан. Они имеют на это право. Тем, кто каждый день теряет своих друзей и вынужденно едет на бэтээре по трупам в прямом смысле слова, без шуток и анекдотов не выжить.
Как в Славянске в 2014-м, так и сейчас, на позициях в ДНР, я привычно попал в среду острого солдатского юмора. Поделюсь с вами тем, что успел записать:
На фото: факел завода «Азовсталь». Вид со стороны города
Завершив все дела в Донецке, мы выдвинулись дальше, в Мариуполь. Перед поездкой нас сразу предупредили, что настроения там сейчас разные. Это и неудивительно, ведь мало кому понравится, что их дом разбомбили. Для простого обывателя не сильно важно — сгорела хата от украинского или русского трассера. Как говорил военный эксперт полковник Владимир Трухан в прошлом выпуске «Парты»: «Жила себе баба Маня, которой было вообще до звезды, шо там в том Киеве творится. И тут у бабы Мани что-нибудь упало взрывоопасное в огород. Она что, возлюбить кого-то за это должна?» Однако нам довелось познакомиться с местными жителями, которые, несмотря на все ужасы войны, предельно здраво оценивали обстановку. Им в этом помогли их «защитники»…
Возвращаясь из района «Азовстали», где мы передали гуманитарную помощь бойцам на передовые позиции, мы подвезли до центра города одну семью. Как раз шел дождь, когда мы увидели на остановке семейную пару. Обоим лет по 35. Они очень обрадовались широкому жесту водителя нашего бронированного «уазика» и застенчиво присели на задний ряд авто. И вдруг ни с того ни с сего женщина стала делиться с нами своим горем. Как вы помните, у них в городе совершенно нет связи, поэтому она не могла знать ничего, кроме того, что видела своими глазами и прочувствовала на себе. Услышав мою просьбу о том, чтобы ее речь записать, женщина сначала насторожилась. Но когда я сказал, что на видео будет только ее голос, без лица, дала одобрительный ответ.
Вот несколько фрагментов из этого спонтанного интервью мариупольчанки:
— В бомбоубежище, в техникуме, готовили кушать. Естественно, там жили дети, бабушки. На верхних этажах находились украинские военные. Они забирали еду. И когда женщины начали возмущаться, был такой ответ: «Мы вас не защищать, мы вас убивать пришли…» У нас не было воды. Мы ходили на источник за водой. И этот источник обстреливался украинскими военными.
А на прощание женщина передала несколько слов на камеру так называемым защитникам Мариуполя, неприятные лица которых до сих пор висят на билбордах разбитого города (просто еще снять не все успели):
— Мы выстояли в Мариуполе. Герои те, кто здесь остался, готовит еду на костре, ухаживает за беспомощными бабушками, пытается в этом городе выжить. И, пожалуйста, не надо нас отвоевывать, оставьте все как есть...
Конечно, послевоенный Сталинград я видел только на архивных снимках, но могу сказать, что Мариуполь по степени разрушения заслуживает права такого сравнения. Объехав почти все районы, я не увидел ни одного неповрежденного высотного дома. Примерно так выглядят последствия чудовищной тактики, предложенной кураторами ВСУ: оставлять после себя выжженное поле. На их позициях не зря были найдены методички западных консультантов, где изображены графически инструкции, как вести городские бои, а именно: занимать для ведения боя первые и последние этажи многоэтажек, прикрываясь жильцами как живым щитом. Например, в городе есть три девятиэтажки, которые российские морпехи и донецкие «сомалийцы» штурмовали целых три недели. Возможно, проще было бы их сразу разнести тяжелой артиллерией и пушками, но тогда возрастал риск гибели мирных людей, не успевших покинуть эти дома.
Побывав на месте разрушенного драмтеатра, нам удалось для себя развеять морок украинских фейков о том, что там погибло несколько сотен мирных жителей. Разбирающие завалы работники МЧС сказали нам, что если бы там реально было столько погибших, то останки бы уже нашли. Пока же найдены тела только 5-6 человек.
Некоторые храмы Мариуполя сильно пострадали от обстрелов, некоторые меньше.
На фото видно: в икону Божией Матери храма святого благоверного князя Александра Невского попал осколок и пробил стекло в раме, но сама рукопись образа не пострадала.
На видео, которое мне удалось снять во время распевки клироса перед вечерней службой, можно услышать поистине ангельские голоса мариупольских девушек — они пели «Свете Тихий». Это было настолько необычно и волнительно, когда вокруг обгоревшие полуразрушенные дома, голодные люди, гул самолетов над «Азовсталью», а в храме, несмотря ни на что, служат и поют, окормляют обездоленных людей.
Также приятно было услышать от местного батюшки стойкую уверенность, что недостроенный главный храм Мариуполя в честь Покрова Божией Матери восстановят от повреждений и скоро там будет служиться литургия.
Наша гуманитарная миссия заключалась еще и в подготовке к открытию одной из мариупольских школ. Необходимо было в кратчайшие сроки возобновить учебный процесс, чтобы дети смогли окончить этот год и не остаться на второй.
Там мы и встретили молодогвардейцев, которые одну из таких школ сумели привести в относительный порядок. Относительный потому, что за это время нельзя было застеклить окна и сделать евроремонт. Но создать приемлемые условия для того, чтобы выпускники сдали экзамены, им удалось.
Нас встретили радушно и тепло. Попав как раз на обед, мы с радостью согласились на угощение, а после вместе под гитару спели с ребятами «Смуглянку». В городе, окутанном войной, это выглядело очень символично.
Позже я задал партийцам несколько вопросов специально для нашего журнала. Меня интересовало то, с какими трудностями и задачами они здесь столкнулись.
— Вы приехали из каких городов?
— Мы здесь собрались со всей России — от Ростова-на-Дону до Владивостока, — рассказывает руководитель Белорецкого местного отделения Башкортостанского регионального отделения «Молодой Гвардии Единой России», член регионального политсовета ЕР Фидаиль Бигбулатов. — Я сюда уже второй раз приезжаю. Поначалу я был в составе первой волонтерской группы. Мы здесь пробыли где-то три недели, я вернулся домой, но уже через неделю приехал обратно.
— Какие первые впечатления от поездки?
— Мы разворачивали полевой лагерь в селе
Безыменное, в километрах 30 от Мариуполя. Через несколько дней приехали сюда. Здесь как раз только начинали убирать завалы и расчищать улицы. Стрелковый бой и бомбежки были слышны еще неподалеку.
В этой школе я пробыл до конца смены. Мы освобождали кабинеты, очищали проходы. Изначально здесь обстановка была намного сложнее. По крайней мере, в тот период времени, помимо раздачи гуманитарной помощи, активисты занимались оказанием медицинской, психологической помощи, а также поисково-спасательными мероприятиями.
Как с территории России, так и из-за ее пределов поступали заявки на поиск родственников, близких. «Молодой Гвардией» и «Волонтерской Ротой» был создан сайт poisk-mariupol.ru. Туда поступали заявки, мы их обрабатывали. Ездили по адресам, проверяли — есть ли там разыскиваемые родные и близкие, живы ли они, здоровы. И если предоставлялась такая возможность, то записывали и передавали сведения родственникам.
— У вас какая-то экипировка была на момент, когда здесь шли стрелковые бои?
— В первое время у нас были бронежилеты и шлемы. Но мы их буквально пару раз надевали. А так вообще всегда без экипировки. Наша экипировка — это наши толстовки МГЕР. На самом деле здесь такое «оружие» будет посильнее, чем автомат. Потому что военные, видя наш мерч «Молодой Гвардии Единой России», понимают, что это свои, и всегда с нами разговаривают.
— Какое отношение местных жителей к вам?
— Изначально, когда тут находилась еще первая группа, ситуация была сложной. Местные еще нас не знали и относились с опаской. Сейчас жители настроены к нам дружелюбно — мы с ними общаемся, все у нас хорошо. Взаимодействие идет полным ходом.
Пообщавшись с молодогвардейцами и мариупольскими батюшками, побывав на передовых позициях и поев настоящей солдатской шурпы, я остро ощутил некий прилив спокойствия. Спокойствия, которого я не испытывал с начала проведения спецоперации. Удивительно, но все люди здесь, где постоянно приходится пригибаться от «прилетов» и видеть то, чего никогда в обычной жизни не увидишь, обладают какой-то стоической невозмутимостью. Они постоянно при деле, они находятся в эпицентре событий. Им некогда листать бесконечные ленты телеграм-каналов и тревожиться по поводу того, что будет, например, завтра на харьковских фронтах или сколько натовцы поставят вооружения украинцам. А в Москве по этому поводу у всех изжога. И чем дальше от фронта, тем сложнее обрести это спокойствие. Я для себя такой вывод сделал. Чтобы победить тревогу, нужно просто быть причастным хоть немного к общему делу. К приближению нашей Победы.
Когда ты общаешься на передовой с бойцами и потом узнаешь, что их молодой командир болеет тяжелой формой диабета, но воюет уже восемь лет, то понимаешь суетность всех своих проблем, тревог и жалоб. Донбасс и состоит из таких людей — людей высочайшего качества. Они круглосуточно готовы на подвиг, но не считают это подвигом. Именно на них сейчас стоит Россия. И задача каждого из нас — сделать все, чтобы без стыда посмотреть им в глаза при встрече.