Виктор Потуремский Директор по политическому анализу Института социального маркетинга
Социальный психолог, социолог, директор по политическому анализу Института социального маркетинга (ИНСОМАР) Виктор Александрович Потуремский хорошо знаком читателям нашего журнала. В новом номере мы попросили его рассказать о том, какова сегодня политическая картина мира россиянина, почему мы выбираем тех, кого выбираем, и для чего современному политику психология.
Проложить путь в большую политику в обход психологии почти невозможно. Однако ее значение менялось год от года. Психологи, востребованные в России на этапе освоения политтехнологий и бурного развития консалтинга, затем надолго уступили место служителям регламента — электоральным юристам. Нулевые годы обещали нам некую «власть в себе», существующую по внутренним законам и обеспечивающую процветание удовлетворенных, но взирающих как бы со стороны на действия власти граждан.
В десятых годах водоворот изменений, охвативших весь политический мир, разрушил сей идеал. Прогресс технологии web сделал власть ближе, понятнее — и лишил ореола сакральности. Потоки информации 24 на 7 сталкиваются и поднимают взвесь. Уплотнилась мель глобального антиистеблишмента. Европейский популизм, сходящий ныне на нет, — лишь одна из не самых успешных попыток политического класса вернуть судоходность реке.
Кризис идей глобализации не отменил разрушение старой модели мира во всех ипостасях — двухполярной, трехполярной, многополярной. Ковид закрепил эту тенденцию окончательно. И конечно, сама пандемия стала фактором новой политреальности. Невиданный вызов коснулся не отдельной страны или страты, но каждого, всех во всем мире.
И наступил ренессанс политической психологии.
Ковид не поменял повестку радикально, но значительно усилил те тенденции, которые сложились к концу 2019 — началу 2020 года.
Без учета общественного мнения современная политика невозможна. Более того, дихотомия «власть и народ» сместилась в пространство человеческих отношений. Образ власти как человека в галстуке и другие инструменты эпохи регламента перестают работать. Потребность в доверии, напротив, возросла многократно. Декомпозировать столь тонкую материю, измерить ее и оценить стало задачей психологов.
Разберем эти запросы с точки зрения механики психологических моделей.
С расшифровкой термина «патернализм» нет проблем: людям хочется всесторонней опеки государства, хочется, чтобы политический лидер взял на себя роль отца, который расскажет, как мы выживем в трудное время. Запрос на патернализм рождается из презумпции «власть должна дать». И по первому звучанию кажется детской позицией: мы дети малые, батюшка, помоги, накорми, научи, поделись. Но чем чаще условный ребенок задает вопрос, кто что мне должен, тем неизбежнее поиск ответа, а кем являюсь я сам. Начинает расти субъектность. Ребенок превращается в подростка, личность на пути к взрослому состоянию. И за негативными сигналами в сторону родителей — желание, чтобы признали его существование: «Я нуждаюсь в опеке, но опекайте меня так, как хочется мне, признавая меня и мои интересы».
И действительно, социальные психологи фиксируют рост субъектности граждан. С соответствующим запросом: «Дорогая власть, услышь нас и сделай не так, как ты хочешь и можешь, а так, как нужно нам».
Хорошо это или плохо для общества в целом? Власть предельно сакральная, та, что приходит свыше и лучше всех знает, или предельно сервисная, «Гражданин, чего изволите?» — ни одна из этих моделей не эффективна в полной мере. Для власти неизбежны непопулярные решения. Большие проекты также не в сервисной логике. Когда мир лихорадит, когда он слишком сложен, люди стараются сосредоточиться на том, что в поле их зрения. Но для власти всегда важен поиск баланса. С одной стороны, власть должна и быть, и восприниматься сервисом, с другой — космос должен осваиваться и Северный путь должен быть нашим. И это вновь разговор о доверии.
Критерий «доверие населения» в оценке российских губернаторов подтвердился как мощный драйвер развития, экономического в том числе. Модель управления «губернаторов новой волны» (в терминологии наших коллег из ЭИСИ), выстроенная на доверии и прямой коммуникации с населением, демонстрирует больший успех и результативность власти.
Сегодня доверие к власти держится на двух ключевых элементах. Доверяют тем, кто, во-первых, делает дело, а во-вторых — не просто дело, а именно то, что люди признают для себя существенным, важным.
Что есть доверие?
С одной стороны, оно про рациональную эффективность. Я доверяю тому, кто делает то, что мне нужно, и достигает результатов. С другой стороны, доверие предполагает общие ценности.
Что происходит, когда власть считает ценностью одно, а я, гражданин, — другое? Типичная ситуация: власть сообщает, что средняя зарплата по региону такая-то. С точки зрения психологии наносится очень болезненный удар по образу «я». Даже если моя зарплата не ниже, а на уровне средней, со мной что-то не так. И раз именно ты, власть, доставляешь мне это неудобное ощущение, на тебя чаще всего и канализуется негатив.
Или власть спешит отчитаться о некоторых генеральных, обобщенных результатах. А людей сейчас интересует конкретное, персональное: что будет со школой, в которой учится мой ребенок, сумею ли я отдохнуть в отпуске и будет ли он вообще, чего мне ждать завтра. Вот ценностное пространство, относительно которого оценивают достигнутый властью результат.
Вы, читатели, спросите: «Но как же известный психологический трюк — завоевать симпатии, торгуя необозримым будущим? Получается, прелесть дальних целей снижается?» И будете правы. Стратегии развития на 10-15 лет вперед реализуются в условиях стабильности и растущей экономики. В условиях кризиса трудно планировать далеко наперед. И если люди сегодня слышат: «А вот через пять лет…», то начинают скучать — они понимают, что в той турбулентности, в которой мы все оказались, так вероятнее всего не будет. Оттого долгосрочные обещания зачастую ведут к недоверию.
Содержание политического диалога меняется на глазах, и вместо абстрактных идей приходит запрос на точные результаты: что мы конкретно сделаем и как это будет происходить. В прошлом остался спрос на «простаков». Компетентность выходит на первое место.
2021 год в политике — это конкуренция компетентных харизматиков, способных точно ответить на вопрос, что и как они собираются делать, и предъявить в своем прошлом опыте конкретные достижения и конкретные результаты. Возросла компетентность самого избирателя — даже тех, кто голосует впервые.
Что еще важно для психологии современного избирателя:
А запрос на обновление? По итогам выборов около 50% фракции «Единой России» в Государственной Думе — новые лица, около 50% — избранные вновь. С точки зрения математики запрос на обновление в результате выборов вроде бы есть и вроде бы нет. Если же взглянуть на качественные характеристики, то картина проясняется.
Нет запроса на кого угодно, лишь бы другого. Есть запрос на эффективного делателя — кота, который будет ловить мышей. И сегодня в публичной политике звание «эффективного кота» каждый раз приходится подтверждать. Новичку это в определенной степени легче, потому что впервые. Для заслуженного политика сложность в том, что подтверждать надо сызнова. Уже много сделав для своих избирателей, он порой забывает об этом и «почивает на лаврах».
Настоящий лидер всегда соревнуется сам с собой. Соревнуясь с собой, каждый раз ты выходишь обновленным. Именно в этом главный секрет: ключевое значение имеет не новизна как таковая, а твоя способность соответствовать современным проблемам — годен или не годен. Если поступки и решения политика все те же, что и десять, и даже пять лет назад, высока вероятность услышать: «Нет, мы не верим, не доверяем, не хотим за тебя голосовать». Хотя бы потому, что избиратели видят, как сильно изменился мир, видят эти новые вызовы. Они хотят быть уверены, что политик способен построить путь в этих сложных условиях.
А программа максимум — еще и объяснить, что вообще происходит и что будет происходить, если ему доверят управлять.
«Я за вас голосую — работайте на меня», — универсальная формула и краеугольный камень для всех регионов.
Даже при высоком запросе на региональную идентичность именно большие ветра надувают большие паруса и имеют большее значение. Оттого большинство губернаторов в последнее время, с высокими результатами побеждающих в первом туре, не связаны с регионами избрания. Однако этот результат невозможен, если кандидат не способен ответить, что значит для него регион, почему он хочет работать здесь и что собирается для региона сделать. «Покажите мне уважение, покажите, что будете работать именно для меня», — важнейший коммуникационный фактор, фактор образа и доверия избирателей.
Выросло число самовыдвиженцев, в Госдуме появилась пятая партия. Увеличилось представительство в политике женщин, молодежи. И в целом численный показатель «n человек на место» идет вверх.
Политика становится действительно публичной политикой. Не политикой регламента, процесса. И уж тем более не имитационной политикой технологий «если у нас в руках телевизор, изберем кого угодно».
Политик сегодняшнего дня говорит с людьми на одном языке и вызывает доверие, интерес, включенность. Он обязан быть конгруэнтным: в его образе эмоциональная доминанта должна подтверждать доминанту рациональную — то, что политик несет на уровне стратегии, программы конкретных действий. Построить взамен суррогат, скорее всего, не удастся. Искушенный избиратель скажет: «Со мной так нельзя, я все вижу и все понимаю».
И оттого теперь, когда политика строится на прагматизме избирателей и ресурсности кандидатов, а не конструкторе стереотипов «давай-ка сделаем из тебя хозяйственника», все сложнее и интенсивнее. Большой спрос на психологию и ее инструменты объясним — они стали ресурсом.
Изучение общественного мнения, знание, что люди думают, и понимание, почему, приводят нас к ключевым проблемам общества, прогнозу развития ситуации, выявлению новых возможностей и в итоге ответу на главный вопрос — что делать дальше.
Быть сильным политиком означает сегодня быть политиком эффективным — браться за решение значимых для граждан проблем и достигать результатов. Возможно ли это в нынешних трудных условиях? Как социолог могу ответить: да, возможно. Изучение общественного мнения дает нам примеры, когда представители власти в период ковидного кризиса не просто не потеряли, а даже нарастили свой рейтинг. То есть находят адекватную коммуникацию и выстраивают свою работу так, что даже в сложнейшей ситуации пользуются большим доверием населения.
Критически оцените себя и напротив каждого пункта поставьте от 1 до 10 баллов. Разделите каждую оценку на 2. Работайте над тем, чтобы стать круглым отличником.
Чтобы быстрее разбираться в окружающем нас сложном мире, мы неосознанно, но регулярно позволяем себе ошибки в мышлении. Пример, известный любому политику: «Как так, я за вас не голосовал, никто вокруг меня за вас не голосовал, а вы победили!» — возмущается кто-нибудь из избирателей. Человек окружил себя единомышленниками, но ошибочно на основании этой маленькой выборки сделал вывод по всей совокупности. Излюбленные когнитивные искажения есть у каждого. Именно поэтому изучение общественного мнения — в сфере деятельности профессионалов. Современная социология оперирует понятиями статистического распределения и репрезентативной выборки и может правильно экстраполировать данные на избирательный округ, регион. А основанное на психологическом знании социологическое интервью представляет собой многоуровневый процесс перепроверки для выявления истины. Это помогает отделить действительные суждения от социально одобряемых — тех, которые человек высказывает с целью произвести впечатление.