Вся наша жизнь — кино

— Евгений, приветствуем вас, спасибо за возможность взять у вас интервью для нашего журнала! Как вы пережили карантин? Как политическому эксперту работается «на удаленке»?

— Непросто. Раньше я очень много ездил по регионам России и в другие страны. Это дает возможность получать уникальный опыт и информацию. В прошлом году я в предвыборных июне-июле побывал в шести регионах. В этом году — только в одном.

В октябре я планировал на месяц уехать в США для наблюдения за интереснейшей президентской кампанией, а по итогам, по свежим следам написать новую книгу. Но, думаю, вряд ли к этому моменту откроют авиасообщение.

Из-за коронавируса мы остановили востребованную программу семинаров-тренингов «Минченко Консалтинг». И с личными консультациями политиков и государственных деятелей из-за пандемии стало сложнее. А дистанционно работать, особенно с образом, очень сложно.

Зато появилось больше времени на осмысление. Много читаю. Вышло огромное количество новых интересных книг. И, кстати, многое сейчас оперативно переводится на русский. Очень рекомендую новую книгу Фергюсона «Площадь и башня». Фукуяма новый интересный, но его пока не перевели. Пользуясь случаем, не могу не отрекламировать книгу исполнительного директора «Минченко Консалтинг» Евгении Стуловой «Четыре всадника информационного Апокалипсиса: краткое пособие по управлению репутацией политика». Это лучшая работа по политическому консультированию 2019 года (Премия Российской Ассоциации политиконсультантов).

Кстати, Евгения как человек, пришедший в политконсалтинг с телевидения, лучше всех из нашей команды освоилась с жанром онлайн-консультирования.

Вместе с Евгенией Стуловой и Львом Харламовым (актер, режиссер и тренер многих российских и зарубежных политиков, президентов, премьер-министров, губернаторов) мы продумываем новую концепцию моделирования образа политика. Включаем в процесс работы дыхательные практики, создаем новые упражнения.

Поскольку я теперь еще и руководитель Центра исследований политических элит ИМИ МГИМО, то готовлю с коллегами академические публикации, в том числе по нашей модели «Политбюро 2.0».

В рамках Российской Ассоциации по связям с общественностью начали большую программу по повышению открытости органов власти. На днях провели большую онлайн-конференцию с обсуждением нового доклада Счетной палаты.

Интересный опыт в этом месяце — ведение международной онлайн-конференции с участием Председателя Партии «Единая Россия», заместителя председателя Совбеза Дмитрия Медведева. Очень представительное мероприятие получилось — Китай, Япония, Вьетнам, Германия, ЮАР, Турция, ряд других стран с очень разной, иногда конфликтующей повесткой. Тем не менее, удалось найти консенсус по вопросам борьбы с пандемией.

— Вы один из самых популярных лекторов в Высшей партийной школе, и в «ПолитСтартапе» многие, гораздо больше, чем возможно, хотят вас видеть своим наставником. В том числе потому, что в ваших лекциях всегда есть целая палитра материалов из политического опыта других стран. Зачем российскому политическому эксперту, работающему с политической и выборной повесткой в России, такой подробный анализ зарубежных процессов? Как это помогает здесь, в пределах нашей страны?

— Очень помогает. Некоторые коллеги иронизировали, когда мы в 2012 году начали активно ездить

по миру, изучая новые технологии. Но мы посмотрели на то, как велась кампания Барака Обамы, и многое из того, что он делал, применили в своей практике на выборах в России и постсоветских странах. И это стало неожиданностью для наших оппонентов. Опыт выборов в Конгресс США и Европарламент в 2014 году, парламент Великобритании в 2015 году был использован при макромоделировании избирательной кампании по выборам в Госдуму в 2016 году.

А когда мы изучили Брекзит-2015 и выборы Трампа-2016, то поняли, что антиистеблишментная волна и популизм неизбежно придут и в Россию. Над нами иронизировали. А мы готовились сами и готовили своих клиентов. И когда это началось в России, мы точно знали, что делать.

Наши коллеги, работавшие с Эммануелем Макроном в 2017 году, в интервью с нами поделились своим опытом и очень помогли нам, когда мы начали консультировать в России представителей плеяды «молодых технократов».

К тому же, мы работаем не только в России, не только с политиками, но и с государственными деятелями и представителями бизнеса, общественными организациями. И тут тоже есть чему поучиться за рубежом.

У России есть сильные преимущества. Например, по госуслугам мы впереди планеты всей. Но сама структура государственного управления у нас устаревшая и заскорузлая.

Опыт местного самоуправления, особенно локальных референдумов и мелких выборов, стоит изучать и перенимать у американцев. У них же стоит брать опыт создания некоммерческих организаций и лоббистских структур.

А с точки зрения государственного управления полезно изучить две модели — китайскую и британскую.

Относительно использования политического опыта Сингапура в России, как многие предлагают, я очень скептически настроен. У нас слишком большая и разнообразная страна, чтобы копировать в ней модель националистического тоталитаризма маленького островного государства. Миф о политике Ли Куан Ю очень сильно отличается от реального положения вещей.

А вот китайская система госкапитализма очень интересна. У КНР есть чему поучиться и с точки зрения философии политики (как реальной, так и декларируемой), и конкретных технологий власти. Все мы не возьмем. Русскому человеку никогда не подняться до таких вершин скрытности, коварства и двоемыслия. А может, и не нужно.

Но умение использовать оружие оппонента (от технологий до идеологии) у китайцев доведено до совершенства. Кто бы мог подумать 10 лет назад, что главными приверженцами глобализации в мире станут китайцы, а главными изоляционистами — США?

Более того, китайцы начинают задавать моду в цифровых и социальных технологиях. Например, их система «социального рейтинга» сегодня начинает копироваться в каких-то элементах странами классической демократии.

А США, к моему величайшему сожалению, начинают усиленно воспроизводить наихудшие идеологические практики позднего СССР.

Но самый интересный эксперимент в сфере государственного управления сегодня реализуют в Великобритании премьер-министр Борис Джонсон и его стратег Доминик Каммингс. Они разрушают ригидную систему традиционной бюрократии и создают новую систему управления. Привлечение специалистов по большим данным, по цифре, компьютерных гиков. Перенос фокуса управления из министерств в рабочие группы. Другой язык описания и постановки целей, управленческих механизмов, принятия решений. Принципиально новая система всеобщего образования, где фокус внимания сосредоточен не на накоплении знаний, а на выработке навыков их получения и использования.

Да, отношения России и Великобритании ухудшаются и со временем станут еще хуже. Это объективный процесс. Но это не должно нам мешать изучать их лучшие практики.

— Говоря об актуальных политических процессах, вы часто иллюстрируете их кинопроизведениями, а именно «политическими сериалами». Что это за феномен и почему он стал популярен во всем мире?

— Хорошие сериалы — это концентрированный опыт.

Первый в мире политический сериал был создан Вильямом Шекспиром. Это его исторические хроники. И по сей день в англосаксонском мире образы из этих пьес задают стандарты восприятия политиков. Например, я многое понял про Буша-младшего, когда осознал, что его политтехнолог Карл Роув лепил его образ по лекалам принца Хэла — будущего Генриха Пятого. В юности —

гуляка в плохой компании, в зрелости — мудрый военный вождь. Стало ясно, почему им так необходима была война в Ираке — для закрепления архетипа. И ведь сработало!

Кстати, многие великие писатели XIX века тоже были «сериальными» писателями — Дюма, Достоевский, романы которых печатались по частям в периодических изданиях. А образы, которые они создали, управляют нами по сей день. Например, Генрих Наваррский и кардинал Ришелье в романах Дюма — на мой взгляд, одни из лучших и привлекательных образов политиков в мировой литературе. Кто еще, кроме Дюма, смог сделать привлекательным образ человека, которому противостоят главные герои его романа?

Авторы современных политических сериалов часто консультируются с реальными политиками и членами их команд. К примеру, очень реалистичны все сериалы, снятые Аароном Соркиным, особенно производственная драма «Западное крыло» — о работе администрации президента США. Близок к реальности сериал «Босс», основанный на истории клана Дэйли, долгие десятилетия правившего Чикаго. Очень много тонких нюансов в сериале «Хорошая жена». У меня

там любимый персонаж — политтехнолог Илай Голд, прототипом которого стал глава администрации Барака Обамы, а ныне мэр Чикаго Рам Эмануэль.

Мои датские коллеги очень хвалят сериал «Правительство». Да и я с удовольствием посмотрел. Для

нас это гораздо более далекий мир, чем Штаты, — маленькая страна, парламентская демократия. Совсем другое, гораздо более будничное, без дистанции, отношение к политикам. Неслучайно главный вопрос на фокус-группах в Дании — «С кем из кандидатов вы хотели бы выпить пива?».

Как правило, за основу для сюжета сериалов берутся реальные ситуации. А если вы еще знаете, как было на самом деле, это дает возможность многомерного описания. Это тренирует ваш навык моделирования. Вы ставите себя на место героев, думаете, как вы поступили бы на их месте.

Кстати, именно поэтому я и мой коллега Лев Харламов ведем Telegram-канал «Политкино», где даем рекомендации, что смотреть политикам и членам их команд и на что обращать внимание.

— Есть ли у политического сериала такая функция, как продюсирование будущего реальной политики? Или все-таки эти произведения больше рефлексия на протекающие процессы?

— И рефлексия, и моделирование. Обратите внимание, сколько перед выборами 2016 года в США появилось сериалов о женщине-политике, идущей к президентству. «Политиканы», «Мадам госсекретарь», ряд сезонов «Карточного домика» и «Родины». Правда, Хиллари Клинтон это не сильно помогло.

Или вспомните самую первую серию «Черного зеркала», когда террористы требуют от британского премьер-министра заняться сексом со свиньей ради спасения жизни принцессы. Эту историю недавно скосплеил с несколько меньшим драматизмом украинский президент. Кстати, мои знакомые эксперты по антитеррору склонны считать историю с украинским терактом инсценировкой.

Футурологические сериалы заслуживают внимания. То, что касается цифровых технологий и «Большого Брата», робототехники, клонирования, генной инженерии — это наше ближайшее будущее, а частично и настоящее.

Скорость технологических изменений растет. И я очень опасаюсь, что новые технологии не снизят, а драматически увеличат неравенство в мире.

— Самый ценный фильм о политических кампаниях, по вашему мнению? И какой сериал вы бы посоветовали смотреть, особенно представителям «Единой России»?

— Я считаю, что лучший сериал всех времен и народов — это «Клан Сопрано». Он не только про мафию. Он про власть, про технологии менеджмента, про разрешение конфликтов. Там даже проблема транзита власти поднимается. И, кстати, ни одного успешного транзита там не вышло, из-за эмоций и конфликтности персонажей. Очень психотерапевтическое кино. Показывает, как не надо.

«Карточный домик» я своим клиентам не советую. Он слишком оторван от жизни. Там почти отсутствует главная функция политика — управление командой. Фрэнк Андервуд — одиночка. А такие в реальной политике не выживают. Первый сезон, когда опирались на литературную первооснову Майкла Доббса, еще можно было смотреть. Дальше — хуже. Разве что П тин-Петров там вполне харизматичный персонаж.

Из нового стоит посмотреть сериал «Политик». Главная мысль, которую он несет, — все старые рецепты уже не работают. Традиционный образ политика пора забыть.

Существует запрос на новую искренность, на подлинность и нестандартность. На фоне этих новых фигур Андервудов смотрится особенно фальшиво. В обоих сезонах «Политика» лучшие серии — про процесс принятия решения избирателями. Очень советую — избавляет от ненужных иллюзий по поводу рациональности выбора.

— Что такое «Слуга народа» для Украины и для России?

— Этот сериал я настоятельно советовал бы посмотреть, хотя бы первые несколько серий.

Для Украины это очень крутая политтехнология. Когда за полтора года до выборов президента Украины члены команды Зеленского говорили нам, что он выиграет выборы, мы скептически пожимали плечами. Однако у них получилось. В первую очередь за счет формирования образа «простодушного борца», который «такой же, как мы», думает и чувствует, как простой украинец, но чуточку более упертый и принципиальный.

Другие факторы тоже работали — усталость от войны, ошибки Порошенко, раскол элит. Но ключевым фактором успеха стало моделирование и внедрение образа.

Сейчас мы видим, как в Белоруссии на президентских выборах реализуется сценарий «Три простые женщины против диктатора и бездушной бюрократической машины». Очень качественное продюсирование процесса. По стилистике можно предположить, что американцы работают. Они фактически делают эту историю в стилистике сериала, с «дугой характера», с синергией персонажей, с развитием конфликта.

Противоядие от таких технологий известно: если не хочешь проиграть антиистеблишментному политику, ты или сам должен им стать, или вырастить своего «дракона-популиста», как это сделал французский истеблишмент с Макроном.

И мы, кстати, видим примеры использования этой антиэлитной стилистики не только оппозиционерами, но и представителями власти. Яркий пример — губернатор Забайкальского края Александр Осипов.

— Как вы считаете, что сейчас происходит с отечественными сериалами с точки зрения вышесказанного? Нужны ли они нам вообще? Если да, то зачем и какие?

— В России какой политический сериал ни посмотри, самые положительные персонажи — это силовики. Что в «Домашнем аресте» (правда, я его не досмотрел), что в «Последнем министре». Российское политическое кино не смогло создать привлекательного образа политика. Каждый раз получается экранизация плутовского романа. Я хотел бы, да не могу предложить своим клиентам образцы для подражания.

— Многие наши коллеги считают, что отечественному зрителю приходится по душе политическая сатира. На этапе получения власти такой прием всегда выгодный. А какой толк в сатире, когда власть уже получена?

— Качественная сатира позволяет власти снимать раздражение, перенаправлять его или на отдельных персонажей, или в целом на несовершенство человеческой природы. Я считаю, что роскошнейшую политическую сатиру делают в Штатах. Там сатира даже делает политиков какими-то милыми, с их странностями и слабостями. Это большое искусство. Но там и политики готовы к демонстрации самоиронии, готовы шутить над собой. И это сильно снижает эффективность попыток их высмеивать со стороны. Самый смешной клип про Билла Клинтона сняла его команда.

Чего катастрофически не хватает политикам в России — это самоиронии. Слишком много «звериной серьезности».

— Нынешняя политическая обстановка в США — это «Джокер» или все-таки «Бетмен против Бейна»?

— В США сейчас инсценируется «Игра престолов». Когда разномастная толпа людей разных рас и половой идентификации идет в бой против «мертвых белых мужчин». Невозможно понять современный Запад, не посмотрев «Игру престолов». Это их современная «Илиада» и «Одиссея». Это ключ к их современным культурным кодам.

И к нашему будущему тоже. «Война идентичностей» неизбежно придет и в Россию.

Можно, конечно, надеяться на то, что Россия останется островком консерватизма, но это иллюзия в условиях единого информационного и культурного пространства.

Российский креативный класс не способен создать индустрию производства конкурентоспособного культурного продукта, задающего миру свои стандарты ценностей, как он был способен это делать в XIX веке и начале XX. Причины, почему это так, перечислять можно долго — не хватит пальцев на руках. Но самая главная — небольшая экономика, небольшой размер рынка в мировых масштабах.

Еще про «войну идентичностей», «новую этику» и в целом про современную сюрреалистическую политическую жизнь США можно посмотреть «Хорошую борьбу» (это спин-офф «Хорошей жены»). Очень поучительно.

— Если киноиндустрия нативно для зрителя рисует образ будущего, то кто заказчик?

— Заказчиков много. Есть очевидная конкуренция нарративов.

Но если мы возьмем наиболее распространенные сюжеты, то сможем понять интересы тех, кто их моделирует.

Посмотрите, например, британский сериал «Годы», который заканчивается тем, что коренной англичанин погибает ради того, чтобы в его доме жил нелегальный украинский мигрант-гей.

Посмотрите на обилие сериалов о страшных эпидемиях, которые радикально сокращают численность жителей Земли, и о том, как здоровые отгораживаются стеной от больных и вынуждены их истреблять.

Обратите внимание на частоту использования сюжетов, воспроизводящих фабулу уэллсовской «Машины времени», с разделением человечества на два разных вида, когда господа и слуги начинают различаться генетически.

Этическое развитие современного человечества значительно отстает от технологического. Это самый главный вызов, на который пока никто еще не предложил адекватного ответа.

— Какой есть потенциал у политических сериалов как формы АПМ в нашей стране, допустим, на выборах в Госдуму?

— Для использования на выборах в 2021 году уже поздно что-то снимать.

Был отличный сериал под общим названием «Клипы группировки Ленинград». Сергей Шнуров и его команда очень талантливо показали галерею персонажей нашей обыденности. Это практически «Мертвые души» наших дней. Но, как и у Гоголя, возникла проблема с положительным лирическим героем. Поэтому и в политическом плане проект Шнура не взлетел, по крайней мере, пока. Скорее всего, и не взлетит.

А вот на следующий электоральный цикл — почему бы и нет? Скорее всего, это будет уже не телевизионный, а онлайн-сериал. И в нем будет герой нового типа.

Уходят, уже ушли времена «крепких хозяйственников», высокомерных правителей. Время «простодушных борцов» тоже пройдет. Кто дальше? Боевой маг? Творящий ребенок? Искатель? Это то, над чем наша команда сейчас размышляет, и что мы пытаемся тестировать в своих новых проектах.