Взгляд на СВО глазами профессионала

Прошло уже два месяца после объявления Россией военной спецоперации на Украине. В первые дни многим, кто следил за продвижением наших войск, казалось, что все закончится быстро – Киев капитулирует и ВСУ сложат оружие. Почему-то в один момент из памяти стерся тот факт, что Украина готовилась к полномасштабной войне все восемь лет, вернее сказать – ее готовили.

Через т. н. АТО («антитеррористическую операцию») прошли сотни тысяч призывников и контрактников украинской армии, офицерский состав обучался за рубежом по стандартам НАТО, а сержантский обучали военные специалисты Латвии, Румынии и Польши на Яворовском полигоне во Львовской области или на военно-морской базе в Очакове под Николаевом.

Однако не все следили за военно-политической обстановкой нашего недружественного соседа, поэтому после неожиданного начала спецоперации по демилитаризации и денацификации Украины у многих накопились вопросы: «Почему не взяли Киев?», «По какой причине не высадили десант в Одессе?», «Как допустили удары по ГСМ в Белгороде и крейсеру "Москва"?» и т. д.

Примечательно, что наши граждане все чаще интересуются фронтовыми сводками и внешнеполитическими процессами, касающимися нашей страны, а не только экономическими санкциями и последствиями от них. Однако проблема в том, что компетентных военных аналитиков не так уж и много. Поэтому приходится довольствоваться «телеграм-экспертами», которые зачастую вразнобой комментируют тот или иной военный маневр, исходя не из военной науки, а из своих личных представлений.

Чтобы развеять морок фейков и дилетантских оценок, мы решили провести так называемый сеанс военной психотерапии с полковником Центрального аппарата МО РФ в запасе Владимиром Труханом. Во время службы его направлением как раз были Украина и Белоруссия, поэтому он имеет представление не только о том, как вообще принимают решения в Генштабе РФ и на фронтах, но и здраво оценивает наши возможности в силу особенностей региона и настроений жителей.

Специально для «Парты» Владимир Трухан согласился дать эксклюзивное интервью о спецоперации РФ на Украине. Итак, поехали!

Нас бы назвали агрессором в любом случае

Товарищ полковник, хочется начать с самого простого. Что было бы, если бы мы не начали военную спецоперацию 24 февраля?

— Значит, ее бы начали другие. Давайте не забывать, как развивались события в динамике. Здесь можно взять любую временную глубину. Если говорить о феврале, то мы сначала видели, что была эвакуация населения Донецкой и Луганской народных республик. Потом было признание этих республик и заявление, что они признаются в конституционных границах, то есть границах референдума 2014 года. После чего Россия начала специальную военную операцию. Любое из этих мероприятий наносило ущерб Российской Федерации – имиджевый, экономический и т. п. Даже та же самая эвакуация населения — это всегда очень травматичный сюжет для самого населения.

Если высшее политическое руководство РФ пошло на такие меры — это означает, что у него не было сомнений в том, что в ближайшем будущем, которое измерялось буквально неделями, может месяцами, была бы масштабная агрессия вооруженных сил Украины против населения Луганской и Донецкой народных республик с возможным переходом боевых действий на территорию России.

Поэтому я не вижу смысла спекулировать на этой теме. Решение о таких мероприятиях принимается при наличии очень серьезных на то оснований.

Есть такое мнение у некоторых наших граждан, что надо было дождаться, когда они нападут, и тогда уже ударить в ответ. В таком случае вся мировая общественность нас бы не назвала агрессорами и оккупантами. Так ли это?

– Этим гражданам хочется предложить самим выйти на передовые рубежи и своими попами посидеть в окопах. Потому что в любом военном конфликте важно, кто имеет оперативную инициативу. Начав проактивные действия первыми, Вооруженные силы РФ захватили оперативную инициативу и до настоящего момента из рук ее не выпускают. То есть мы ведем ограниченные боевые действия там, где мы хотим, так, как мы хотим, и активны в этом плане. Мы диктуем свою повестку противнику.

Этих оголтелых граждан, которые предложили подождать, хочется спросить: вы хотите дождаться чего? Массовой гибели мирного населения республик? Массированных и неожиданных ударов по городам и населенным пунктам РФ?

Против нас бы начали воевать не так, как начали мы. А так, как мы видели восемь лет на Донбассе: целенаправленные удары по мирным объектам, использование фосфорных (2014 г.) и кассетных боеприпасов ­– соответственно, массовая гибель мирного населения. Удар был бы нанесен как по вооруженным силам республик, так и по Вооруженным силам России.

А самое главное – какая разница? Назвали бы нас агрессорами или не назвали? Нас «хайли лайкли» обвинили в том, что мы сбили «Боинг», хотя мы доказали уже всем, что поразившая его ракета была не наша, а принадлежала ВСУ – по серийному номеру, как и в Краматорске (они все отслеживаются на каждом этапе их перемещения, начиная с завода). Но на нас и наши слова никто внимания не обращает. Те санкции, которые применены против России, — это, наверное, последние внятные пакеты санкций. Они уже против ларька с шаурмой и самогонщицы бабы Маши. А наиболее «рабочие» были заготовлены сильно заранее. Эвакуация западных посольств из Киева началась тоже заранее. Может, это мои домыслы, но просматривается, что было ожидание переноса боевых действий на территорию РФ, и на случай ответа – весь санкционный пакет был бы введен в действие. Нас бы назвали агрессором в любом случае.

А так мы начали военную операцию на своих условиях и начали ее проактивно. Я этому очень сильно рад. Владимир Владимирович Путин подтвердил свои слова: «Если драка неизбежна, бить надо первым». Потому что, если тебя первым ударят, ты можешь после этого уже не встать…

­Достаточно ли сил у нас было для этой задачи?

– Если бы сил было недостаточно, никто бы ничего не начинал. Как человек, в свое время причастный к оперативному планированию, скажу, что с недостаточными силами никто ничего не начинает. Естественно, по расчетам наших стратегов, органов военного управления и высшего политического руководства, всего достаточно. И сейчас мы это видим. Если на то пошло, мы даже всю номенклатуру боеприпасов не применяем, которая имеется в распоряжении Вооруженных сил РФ. Применяется ровно то, что необходимо в данный момент времени в зависимости от складывающейся обстановки. Плюс есть наряд сил и средств, которые обеспечивают стратегическое сдерживание. Россия не маленькая, можно посмотреть на глобус, сколько она места занимает. Поэтому сил и средств достаточно. И там еще надолго всего хватит.

Матери городов русских придется подождать

В Сети многие сетуют, почему мы не взяли Киев с помощью десанта, как дворец Амина в 1979-м? Действительно, почему? И что бы это нам дало?

– Во-первых, Киев и дворец Амина сильно разные по размерам. Во дворце Амина не проживало несколько миллионов человек. Могли бы мы взять резиденцию, где находится Зеленский? Наверное, да. Но зачем?

Еще раз. Задачи брать города никто не ставил. И мы, нормальные военные, об этом рассказывали беззащитным зрителям с самого начала операции. Просто военных слушать не хотят. Неинтересно военных слушать, потому что война, которая ведется по плану, – это сильно скучно с точки зрения стороннего наблюдателя. Ему надо, чтобы будоражило его кровь на кухне за кофе: тыдыщ-тыдыщ, бабах-бабах, и кишки на березах повисли...

Реальная война ведется довольно скучно, если она ведется по плану. А она идет по плану. Города никто брать не собирался. Я не знаю, откуда такая оголтелость у комментаторов, например, по Киеву. Там даже по составу сил и средств понятно, что группировки в несколько тысяч человек для таких действий недостаточно. Надо очень много виски выпить автору научной фантастики, чтобы даже в фэнтези предположить, что многомиллионный город можно взять такой группировкой. Посмотрите, сколько было наряжено сил и средств для штурма Киева в Великую Отечественную войну. Штурмы городов с тех пор не сильно поменялись.

Вам бы могли возразить так: «А зачем тогда было высаживать десант в Гостомеле? Брать город в оперативное окружение, устанавливать контроль над ЧАЭС?»

– Специальная военная операция не проводится для оккупации и аннексии. Такие задачи никто не ставит. Что нужно было сделать в Чернобыле? Есть серьезные основания полагать, что там велись какие-то интересные работы, связанные с военным атомом. Зашли, что надо забрали, ликвидировали оттуда угрозу, отдали им обратно и ушли. Нам что с этим Чернобылем дальше делать? Это не наша тема.

В Гостомеле дислоцировалась 4-я бригада оперативного назначения Национальной гвардии Украины – одно из наиболее боеспособных тактических соединений. Там был пункт их постоянной дислокации, откуда расходились группы, которые могли сильно нам помешать. Плюс там было, видимо, что-то очень интересное для наших специальных сил.

Я правильно понимаю, что этой бригады больше нет?

– Ее нет. Она уничтожена именно как тактическое соединение (какие-то подразделения остались). Также давайте не забывать, что аэродром в Гостомеле принимает самолеты типа «Мрия» – самый большой самолет, который существовал в истории. Теперь только в истории... Этот аэродром нужно было вывести из строя, исключив возможность хоть какого-нибудь использования. Заняты были те ключевые точки, на которых можно было организовать подвоз чего-нибудь украинской стороной. Скованы были те наиболее боеспособные, по оценке Генерального штаба ВС РФ, соединения и части вооруженных сил Украины, которые бы могли помешать оперативному развертыванию группировки ВС РФ. Эта задача была выполнена. Противник отвлекся на решение ложных задач. Они на панике начали укреплять свои города, оружие раздали кому попало.

Это нормальная военная игра. Война – это кто кого передумает. В войне главное – это маневры сил и средств, которые сковывают инициативу противника, делают невозможным его противодействие на тех или иных операционных направлениях, важных для реализации замысла и решения командования.

Никто не собирался водружать флаги ни над какими башнями украинских городов. Если бы это требовалось, там была бы совершенно другая группировка.

Украина – это плацдарм НАТО для войны с Россией

Тогда хотелось бы поговорить как раз о самом противнике. Насколько он силен, особенно в свете последних событий, когда ему удалось совершить диверсию на нефтебазе в Белгороде, взорвать там железнодорожный мост? Даже поразить наш военный крейсер «Москва»?

– Это совершенно разные сюжеты. Возможность к вооруженному сопротивлению – это не разрозненные акции, не отдельные «бабахи», ракеты или вертолетик, который куда-то слетал и чем-то выстрелил. Реальное вооруженное сопротивление ­– это возможность планово осуществлять оборонительную операцию. Такой возможности у ВСУ на данный момент нет. Они реагируют ситуативно.

Есть, конечно, определенные очаги сопротивления, которые начинают кристаллизоваться, когда исчерпывается фактор внезапности. Но они не взаимосвязаны между собой. Они не работают по единому оперативному плану, а просто отбиваются, как загнанные в угол. Естественно, фактор внезапности не будет работать на всю глубину операции, но очевидно, что вначале наши войска застали вооруженные силы Украины со спущенными штанами.

То, что многие сейчас говорят о недооценке морального фактора, способностей, – я этой недооценки тоже не вижу. Просто на заходе были определенные траблы: незнакомая местность, возможно, какие-то моменты дезинформации.

Вы сами в одном из своих интервью говорили, что мы воюем не столько с украинской армией, сколько с НАТО, которое ведет с нами прокси-войну с использованием вооруженных сил «незалежной».

– Да, НАТО уже полноценно включилось. Правда, они тоже проспали это все. Фактор внезапности был отработан на все 100%. Была захвачена оперативная инициатива. Военному человеку, особенно штабному, это говорит о многом. Я тоже прошел боевой путь от лейтенанта до полковника. И не всю жизнь был в штабах оперативного и высшего уровня. Все мы прошли и подразделения, и части. Поэтому ситуация с разных уровней военного управления выглядит по-разному. Но с оперативно-стратегического уровня военного управления очевидно, что инициатива была захвачена сразу и до сих пор принадлежит нам. Это способность для нас делать то, что мы считаем нужным, а не следовать за тем, что предлагает нам противник. Мы не отбиваемся, не терпим никаких поражений, не уходим с боями. Нет. Мы просто делаем что хотим. Естественно, на фоне сопротивления мотивированного противника. Его все это время готовили на войну. Восемь лет на Украине раздавалось из каждого утюга и особо приближенных вентиляторов, что Россия – враг и агрессор. Естественно, они были подготовлены. Там поменялся командный состав, их обучали инструкторы НАТО.

Но сейчас проактивна группировка ВС РФ, причем малочисленная. Давайте не забывать, что до сих пор численность нашей группировки меньше, чем противостоящая сила. При этом противник не сковал деятельность наших сил, не навязал свою логику вооруженной борьбы.

Насчет крейсера, который потерян пока еще непонятно по каким причинам. Сейчас версий уже миллион. Кто-то вообще считает, что это инопланетяне прилетели и расстреляли «Москву». Но на самом деле мы еще даже не знаем причин, по которым он был утрачен. Это, безусловно, значительная потеря для ВМФ, тем более такой легендарный символ Черноморского флота. Поэтому давайте дождемся результатов разбирательств.

По налету на нефтебазу в Белгороде тоже подробно разбирали. Да, пара вертолетов совершила рывок. Ну, получилось у них. Второй раз, когда они пробовали, получилось значительно менее удачно. То неубедительное повреждение рельс на мосту, диверсия на минималках – вообще ни о чем. Подобное любой пионер «скалапустит».

Пока ВСУ, кроме побед в социальных сетях, предъявить ничего не могут. Поэтому я не могу сказать, что это как-то говорит о силе противника. О силе противника может сказать деблокада Мариуполя. Она произошла? По всей видимости, уже никогда не произойдет. Ну, кроме как в украинских соцсетях. Там постоянно время охренительных историй. А так на самом деле что было сделано? Ничего…

­Кроме очередного сноса памятников нашим полководцам.

­– Сегодня они, допустим, победили бюст Жукова в Харькове. Это лишний раз показывает то, что тема денацификации не зря сейчас затронута. У нас в Великую Отечественную войну с Украиной была общая история. И при нормальном разуме к этой общей истории надо относиться с уважением. Но если Жуков, Ватутин и все те, кто выступал против нацистской Германии, для них враги, то кто для них тогда друзья? Ответ очевиден.

Крым, Севастополь, Донбасс… А что дальше?

­Как раз хочется спросить по поводу Харькова, Николаева, Одессы, Запорожья и других городов исторической Новороссии. Что их ждет в будущем?

– Я думаю, что из ныне живущих никто достоверно не знает, что их ждет в будущем. И я не знаю. Еще и потому, что не видел оперативных планов. Поэтому не могу ничего сказать. Но если бы я их видел, я был бы лишен удовольствия беседовать с вами. Я не знаю замыслов высшего политического руководства РФ. Более того, я убежден, что существует несколько вариантов развития событий, которые будут введены в действие в зависимости от складывающейся обстановки, в том числе международной. Тут очень много переменных.

Смею предположить, что никто не будет обращать внимания на внутриукраинские административно-территориальные границы. Сейчас даже населенные пункты могут принимать решение, где они будут. Возможно, какие-то территории будут под протекторатом, возможно, ситуация сложится так, что надо будет резко принимать решение о переформатировании государственного устройства. Никто пока не знает. Я думаю, что есть разные варианты и перед началом военной операции эти варианты были продуманы.

Действительно, не будем загадывать. А что тогда означают введение на освобожденных территориях военно-гражданских администраций и хождение рубля? Как дальше будут развиваться эти города? Безусловно, здесь, может быть, сыграют ключевую роль не военные и Росгвардия, а сами жители, которые занимают пророссийскую позицию и смогут взять инициативу в свои руки, воспользовавшись тем, что теперь их города свободны от киевского режима.

– Я не знаю, что там происходит на местности, меня там нет. Я не могу судить о текущих настроениях людей. Но хочу сказать другое. Все зависит не от мнения пророссийских, проукраинских... Все зависит от мнения обывателя. Давайте не забывать, что человек, который живет на этой территории и является обывателем, родил ребенка, наверное, не для того, чтобы его кто-то пристрелил или ребенок у него просил кусок хлеба. Он хочет просто жить.

Поэтому я всегда говорил и говорю: «Надо, чтобы каждый четко и дисциплинированно выполнял свою задачу в том объеме, в котором ему эту задачу объяснили и поставили». А если ему что-то не сказали, значит, ему этого и знать не нужно. Потому что вырабатывается идея обмана противника, в связи с чем даже в оперативном звене информация доводится до четырех-пяти человек оперативного штаба. Военные не знают до конца, что задумал командующий. И не надо им этого знать.

Поэтому, где эти территории будут, зависит не от пророссийской части, не от проамериканской части населения. Даже от свидетелей плоской Земли это не зависит. Это зависит от мнения обывателя, где ему захочется жить.

Вы хотите сказать, что российское правительство и военные на этих территориях будут оценивать перспективу своего нахождения там от мнения большинства граждан этого региона?

– Они будут оценивать перспективу своего нахождения там в зависимости от тех задач, которые им поставит высшее политическое руководство страны. А оно в свою очередь будет ориентироваться на кучу различных факторов, из которых определяющим будет мнение как раз того населения, которое родилось на этой территории, у которого дедушка похоронен где-то за околицей села. Оно будет ориентироваться на мнение жителей, а не актива.

Так было с Крымом. Я немного в курсе, как собирается информация. Она далеко не ВЦИОМ и «Левада-Центром» собирается. Поэтому высшее политическое руководство будет иметь действительно объективную картину, что хочет население на тех или иных территориях.

У людей там жизнь налаживается. И возникает вполне резонный вопрос: «Почему убийства, изнасилования и прочая мерзость происходят там, где есть Украина? Почему, допустим, в Херсоне все нормально?» Мне только сегодня прислали из украинских пабликов, как у них там «бомбит», что, оказывается, школы собираются «оккупанты» открывать: «Ти бач, яка зараза?»

Вот там будет налаживаться жизнь. Уже налаживается. А почему там рубль пошел? Да потому что гривну неоткуда завезти. А людям надо жить, им надо купить хлебушка, чая, может, кто кофе попить захочет.

­Можно сказать, что города Украины, которые пока находятся под контролем Киева, должны доказать свое желание быть с Россией?

– Обыватель должен выбрать, где он хочет жить. Его могут спросить. Скорее всего, спросят. Вопрос – когда. Когда придет время. Какие-то замыслы наверняка есть, но мы их не знаем. Это будет мнение конкретных людей. И мнение это будет учтено.

И я бы ушел от этой милитаристской категории в разговоре о гражданском населении. Что значит «доказать»? Они демонстрации должны какие-то проводить? Жила себе баба Маня, которой было «вообще до звезды, шо там в том Киеве творится». И тут у бабы Мани что-нибудь упало взрывоопасное в огород. Она что, возлюбить кого-то за это должна или что-то продемонстрировать?

Да, всегда есть какой-то актив. Но актив активом, а люди людьми. Когда мы начинаем все это выводить в категорию, что мы судьи и перед нами должен пройти кастинг на присоединение, на мой взгляд, это не совсем правильное решение вопроса. Надо просто наладить и показать нормальную жизнь на этих территориях. Не увидят – то беда не наша.

А сейчас все так происходит, потому что жизненные интересы и безопасность Российской Федерации находятся в противоречии с идеями независимой Украины в данной конкретной итерации. Мы эту опасность и угрозу устраняем. В первую очередь исходя из интересов граждан РФ, а не жителей Херсона. Впишется Херсон туда – будет замечательно. Я буду очень этому рад.

Я очень буду рад, если и другие впишутся.

– Ожидать сейчас каких-то массовых пророссийских настроений я бы не стал. Правда, сейчас жители того же Херсона имеют возможность посмотреть, как было до и как будет после.

Но все ключевые исторические события решает как раз актив. Ближайшим примером служат события 2014 года в Крыму и Донбассе.

– Но если актив не поддержит обыватель, то актив вырежут. Я 30 лет занимаюсь социальной психологией и могу сказать, что в любой момент времени всякого актива навалом, на любой вкус и цвет. Но выживет тот актив, который поддержат люди. И вопрос заключается в том, что, если бы народ Донбасса в массе своей не поддержал актив Донбасса, ничего бы не получилось, поверьте.

Люди – это не стадо. Они не интересуются политикой в своей обывательской жизни. Они интересуются, как картошку вырастить, сына выучить, в магазинчике что-нибудь купить. А потом наступает время, когда им надо чем-то поинтересоваться. И в Крыму все так прошло только потому, что люди поддержали. Есть масса примеров, когда фальстарт активистов заканчивается плохо для самих активистов. Че Гевару сдали кто? Боливийские крестьяне…

Есть же понятие глубины операции. Она дольше, чем на 45 дней, вообще не планируется. Потом планируется следующий этап.

А насчет того, что кто-то почему-то решил, что нас будут встречать с цветами… Ну, мои хорошие, я закончил службу 12 лет назад и как раз отвечал за этот участок работы, за анализ морально-психологической, социально-политической обстановки. Нам бы даже в голову не пришло 15 лет назад такое предполагать. Сейчас там люди умнее меня, потому что они имеют значительно больший боевой опыт. У них военная судьба сложилась немного иначе, чем у меня. И что, я должен их считать такими дураками, что они это предположили?

То, о чем вы сейчас говорите, крайне важно! Получается, что это обычные люди ­– зрители, как вы говорите, ­– почему-то решили, что там кто-то кого-то будет встречать с цветами? Но те, кто планировал эту спецоперацию из Министерства обороны РФ, такого не предполагали изначально. Им это приписали наши «телеграм-эксперты», а потом стали сетовать, что их фантазии не сбылись.

– К сожалению, в нашей блогосфере и телеящике выступает масса людей, которые сами себе придумали какие-то оперативные планы и требуют, чтобы Генштаб эти их планы реализовал. Проблема в том, что у них эти оперативные планы зависят от того, насколько свежая печенька была накануне. Они сами придумывают какую-то парадоксальную оценку обстановки и потом разгоняют это в массы.

Мы же прекрасно понимаем, что на территории, куда пришла война, аплодисментами не встречают того, кто пришел с войной.

Война за умы важнее «Калибров» и «Солнцепеков»

Сейчас ведутся беспрецедентные за всю историю информационные боевые действия в телефоне каждого человека. Многие даже в России считают, что мы проигрываем информационную войну. Насколько это утверждение соответствует истине?

– Я для начала отвечу анекдотом. Два танкиста моют ноги в Потомаке, глядя на разрушенный Вашингтон. Один другому говорит: «Вась, обидно одно – информационную войну мы проиграли...»

Я подобную ерунду слышал в 2009 году в белорусском министерстве обороны, где нам все мозги вынесли по Южной Осетии, как мы там проиграли информационную войну. И когда мы «робко» спрашивали: «А информационную войну мы у кого должны выигрывать? На чьей площадке?»

Сейчас тот же вопрос: «На площадке украинского обывателя?» Мне в режиме нон-стоп шлют с Украины ересь, которую там несут. Но если у них там настолько засраны мозги, если они считают, что, приезжая из России, люди в первый раз видят асфальт в деревнях, мне уже сложно о чем-то судить.

В таком случае напрашивается вопрос: если так все в России «плохо», то почему к нам едет столько заробитчан с «богатой и процветающей» Украины?

– Это особенности феноменологии человеческого восприятия и связанных когнитивных процессов. Если они в это верят, то как у них эту информационную войну выиграть? У обывателя в моменте информационную войну выиграть невозможно. Он живет на предустановках – сегодня он свято верит в одно, а завтра в другое. У человека клиповое мышление не потому, что он необразован, а потому, что природа так придумала.

Или, может, мы хотим против западного обывателя выиграть информационную войну? Которому мозги моют о том, что русские – «скоты, неучи и ни на что не приспособленные, кроме как жрать водку»? Ему же это вкладывается в голову столетиями. И вы хотите это за пять минут поменять? Посмотрите карикатуры XVIII–XIX веков, почитайте, что про нас писали в XV–XVI веках. Сейчас достают европейские агитки XVI–XVII веков, где рассказывается, как русские младенцев жарят и т. д. Только почему-то Париж не был разграблен войсками Александра I. А вот французы Москву спалили…

Если вы хорошо относитесь к человеку и к вам приходят и говорят, что он плохой, то вы не сразу в это верите. Вы как минимум эту информацию проверите. А если у вас уже сложилась предустановка, что он плохой, то разве можно на таких условиях говорить о какой-то победе в информационной войне?

Кто наша целевая аудитория для пропаганды сейчас? Наш собственный народ. Другое дело, что у нас масса чернушных источников, которые тоже встречают свой отклик. Ведь у нас живое гражданское общество.

Да, сейчас много тех, кто сознательно или по глупости распространяет фейки и слухи, сеет панику.

– Знаете важный профессиональный признак любого эксперта? Умение сказать: «Я не знаю». Потому что любой эксперт работает только в рамках своей компетенции и очень четко представляет ее границы.

У нас же есть такие «эксперты», которые заявляют, что разбираются в военной сфере, все знают о коронавирусе и даже не прочь порассуждать о вопросе «сдачи» Курильских островов.

– Даже в американских мануалах написано, что, если вы хотите быть медийной персоной, вы должны иметь свое мнение по любому вопросу, включая влияние размера детородных органов у лягушек на экологию болота. Но дело в том, что это не экспертная оценка, а оценка балабола. Потому что любой эксперт очень четко представляет границы своей компетенции. И любой эксперт говорит: «Вот здесь и здесь я знаю, а по поводу остального найдите кого-нибудь умнее». К сожалению, тех, кто говорит как есть, а не то, что хочется услышать обывателю, я вижу мало.

Донбассу – мир! Нацизму – смерть!

Каким должен быть итог операции по демилитаризации и денацификации?

– До чего дойдут, я не знаю. Потому что, еще раз говорю, все зависит от множества разнообразных факторов. Если наши решат остановиться там, где будет критический уровень угроз для Российской Федерации, значит, так надо. По одной простой причине. Мы не обладаем всей совокупностью разведывательной информации, которой обладает Правительство РФ и высшее политическое руководство. Им виднее! Они знают то, чего не знаем мы. И домысливать за них не надо. Тем более не надо искать в них предателей. Потому что для них и всех, кто причастен так или иначе к российской власти, любое поражение будет гораздо страшнее, чем для российского обывателя.

Поэтому если они вступили в войну, то они пойдут до конца. Тем более там люди такие. Я многих знаю. Они тоже патриоты. Чиновник не перестает быть патриотом, как бы кому-то этого ни хотелось. Эти люди теряют гораздо больше, чем теряют обыватели.

Денацификация означает, что из Украины должна быть убрана националистическая идеология. Потому что любая националистическая идеология базируется на ненависти к другим народам. Соответственно, там должны быть отправлены на свалку все законы и учебники.

Демилитаризация означает, что с территории Украины не должна исходить в ближайшем будущем никакая угроза для России.

И наконец, есть третий вариант. Украина просто перестает существовать, если она не выполняет эти два сюжета. А она, скорее всего, их не выполнит. Поэтому я не знаю, как там сейчас будет территория нарезаться. Нас ждет очень много интересных открытий. Украины в границах января 2022 года, скорее всего, не будет. Для меня это наиболее просматриваемый тренд.

Также не стоит забывать об одной из главных целей спецоперации – это защита Донецкой и Луганской республик. Главные цели, которые поставил наш Президент, – это безопасность России и освобождение ЛНР и ДНР.

Денацификация как раз подразумевает замену всех учебников и переименование проспекта Бандеры в Киеве обратно в проспект Московский. И для того чтобы это произошло, та власть, которая сейчас в Киеве, не должна там оставаться. А если мы обезопасим только ДНР и ЛНР в их исторических границах, в локальном масштабе, то не будет гарантий, что через 5–10 лет Украина, с оставшейся идеологией и продолжая накачиваться вооружением из-за рубежа, не сделает что-то еще более страшное.

– Естественно, это все прекрасно понимают. Поэтому и формат спецоперации был выбран такой, что одновременно с началом наступательных действий на Донбассе были нанесены удары и по остальной территории Украины. Этого никто вообще от нас не ожидал…

В оформлении материала использован календарь Министерства обороны Российской Федерации